Какая статья о клевете: За клевету собираются сажать на 5 лет

Наказание за клевету в Казахстане. Что меняется, и как к этому относиться?

В конце 2019 года президент Казахстана заявил о декриминализации статьи о клевете. Журналисты, правозащитники, медиаюристы давно настаивают на изменениях в законодательстве. Сейчас медиа, опасаясь уголовного преследования, практически не публикуют журналистских расследований, на многих темах лежит табу. «Новый репортёр» предлагает разобраться в предложениях власти и узнать отношение к поправкам экспертов.

Что такое статья о клевете и почему это важно для журналистов?

Сейчас в Уголовном кодексе Казахстана есть статья 130. В её первой части определяется, что клевета — это распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию, и определяется наказание — штрафы (от 1 до 3000 месячных расчётных показателей) и ограничение или лишение свободы (от года до трёх лет).

Татьяна Зинович, исполнительный директор Центра исследований правовой политики (LPRC) считает, что декриминализация клеветы и оскорбления — давно назревший вопрос. «Мы посмотрели приговоры — обвинительные и оправдательные — по клевете и оскорблению, а также правовую статистику. Удивились количеству жалоб, которые поступают от частных обвинителей, их тысячи каждый год, и количество растёт год от года. До рассмотрения в уголовном порядке доходят сотни дел, а приговоров выносится всего десятки, в большинстве своём они оправдательные. Дела по клевете и оскорблению в основном носят бытовой характер — судятся родственники, студенты и преподаватели, родители и учителя, участники групповых чатов, блогеры и комментаторы, госслужащие. Дела в отношении журналистов — самые малочисленные, но и самые громкие».

Журналистов в Казахстане по 130 статье судят постоянно. По данным Фонда «Адил соз», в 2019 году обвинения за клевету и оскорбления выдвигали 26 раз. В марте шеф-редактора газеты «Квартал» (Северо-Казахстанская область) Елену Кузнецову за цикл материалов приговорили к году ограничения свободы условно. В сентябре за пост в Facebook редактора «Сарыагаш инфо» (Туркестанская область) Амангельды Батырбекова приговорили к двум годам и трём месяцам лишения свободы. Позже и Елена, и Амангельды были оправданы. Но, как утверждают эксперты, уже сам факт, что санкция носит уголовный характер, оказывает огромное негативное влияние не только на осуждённых журналистов, но и на всё медиасообщество. В исследованиях потребностей медиа Internews в Казахстане статью за клевету и возможное тюремное заключение называют главными препятствиями для свободы слова.

Что предложил Токаев?

На втором заседании Национального совета общественного доверия Касым-Жомарт Токаев заявил: «Статья 130 УК РК — на первом заседании НСОД предлагалось декриминализировать эту статью. Но оказалось, что есть серьезные контраргументы: некоторые общественники и даже правозащитники выступают за сохранение этой нормы в Уголовном кодексе, так как речь идёт о защите прав человека… Мною принято решение декриминализировать статью 130 УК и перевести её в Административный кодекс».

То есть статью 130 УК предлагается перенести в Административный кодекс.

Как приняли новость и почему?

Сообщение о том, что статья 130 УК будет декриминализирована, вначале вызвало эйфорию. В интервью «Радио Азаттык» адвокат Айман Умарова отмечала, что это приведёт к росту свободы слова. Арманжан Байтасов, председатель Казахстанского медиаальянса, предположил, что люди, работающие в масс-медиа, будут действовать смелее.

Такое воодушевление понятно, медиа долгие годы добиваются изменения закона. Ещё в 2010 году Казахстан принял рекомендации Совета по правам человека ООН по декриминализации клеветы и оскорбления. Сделать это должны были к 2014, но в новой редакции Уголовного кодекса с 2015 ответственность ужесточили. А в 2019 году первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на заседании политсовета партии Nur Otan заявил, что наказание за клевету нужно ещё ужесточить.

Диана Окремова, директор «Правового медиа-центра», комментируя это событие, отмечала: «С ужасом ожидаю, что произойдёт. Как всегда, Казахстан идёт своим путём: вместо того ,чтобы повышать у людей уровень грамотности и медиавосприятия, ужесточают наказание за распространение ложной информации и фейковых новостей».

Приветствуя решение Токаева о декриминализации клеветы, эксперты вместе с этим не согласны с переносом статьи в Административный кодекс.

Почему перевод клеветы в разряд административных правонарушений вызывает беспокойство экспертов?

В открытом письме Фонда «Адил соз» президенту страны, председателям Мажилиса и Сената парламента, Генеральному прокурору отмечается, что «по своей юридической природе правонарушение “клевета” не может быть отнесено к административным».

Юрист Internews Ольга Диденко видит несколько проблем с переносом статьи в Адмкодекс: «Возможная ответственность юридических лиц может затронуть интересы редакций СМИ. Непонятно, какой госорган наделят правом возбуждения административного дела. Меры ответственности, которые будут предусмотрены, не должны быть чрезмерными и приводящими к банкротству или закрытию медиа».

Журналистка Елена Кузнецова, которую судили за клевету и оправдали, в интервью «Новому репортёру» отметила: «Уверена, что если бы моё дело рассматривали в адмсуде, события сложились бы совершенно по-другому. Мне бы “впаяли” гигантский штраф, который я ни за что в жизни не смогла бы выплатить самостоятельно. Вряд ли я бы смогла добиться изменения решения суда первой инстанции.

Почему я так считаю? У судьи этого суда не хватило бы времени. Обвинение в клевете — серьёзная тема, которую долго и тщательно нужно проверять, назначать необходимые экспертизы. В моём случае суды первой и второй инстанции в целом продлились почти 9 месяцев. Судья Петропавловского городского суда Сауле Литфуллина не сумела разобраться в деле. Благодаря профессиональной помощи квалифицированного адвоката Жанболата Елеукина нам удалось убедить апелляционную коллегию областного суда, что всё написанное — чистая правда. С меня сняли все обвинения, позже я выиграла иск к Минфину, который выплатит мне компенсацию за причинённый ущерб. Другими словами, государство извинилось передо мной за незаконное уголовное преследование.

В адмсуде не будут так долго рассматривать дела. Их будут штамповать, как штрафы за нарушение ПДД».

Что предлагают медиаэксперты?

В открытом письме фонда «Адил соз» предлагается перенести клевету «в плоскость Гражданского кодекса». Медиаюрист Internews Ольга Диденко отмечает: «Лучшим решением будет полная декриминализация клеветы, оскорбления и схожих составов, предусмотренных в Уголовном кодексе. Например, клевета в отношении определённых категорий должностных лиц и рассмотрение споров о защите чести, достоинства, репутации только в гражданском судопроизводстве». 

Это мнение поддерживает и исполнительный директор Центра исследований правовой политики (LPRC)Татьяна Зинович: «Трудно в суде установить баланс между правом на свободу выражения мнений, свободой слова и распространением информации и защитой репутации. Но как это можно сделать в административном судопроизводстве, нам не совсем понятно. Мы надеемся, что проект Генеральной прокуратуры РК по декриминализации клеветы будет опубликован в ближайшее время, и мы все сможем внести свои предложения».

Административная ответственность по делам о клевете и оскорблениям сейчас предусмотрена в России и Узбекстане. Но медиаюристы будущее качественного рассмотрения диффамационных споров, где нужно найти баланс между свободой выражения и защитой репутации, видят в гражданском судопроизводстве.

 

ВС предлагает скорректировать обвинение по делам о домашнем насилии и клевете | Российское агентство правовой и судебной информации

МОСКВА, 6 апр — РАПСИ. Верховный суд (ВС) РФ разработал законопроект об изменении вида уголовного преступления по делам о домашнем насилии и клевете с частного на частно-публичное обвинение.

«Проект федерального закона направлен на изменение вида уголовного преследования в отношении преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 115, статьей 116.1 и частью 1 статьи 128.1 УК РФ, уголовные дела о которых в настоящее время рассматриваются мировыми судьями в порядке частного обвинения.

В проекте предлагается перевести уголовные дела об умышленном причинении легкого вреда здоровью без отягчающих обстоятельств, о нанесении побоев лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, и о клевете без отягчающих обстоятельств в категорию уголовных дел частно-публичного обвинения, которые возбуждаются по заявлению потерпевшего или его законного представителя, но прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат», — указывает высшая инстанция.

Для этого ВС предлагает часть 2 статьи 20 Уголовно-процессуального кодекса признать утратившей силу, а часть 3 данной статьи дополнить указанием на часть 1 статьи 115, статью 116.1 и часть 1 статьи 128.1 УК РФ.

«Законодательная инициатива Верховного суда обусловлена необходимостью обеспечения надлежащей охраны прав и свобод человека и гражданина и основана на положениях Конституции РФ, согласно которым данные права и свободы имеют высшую ценность, признаются, соблюдаются и защищаются государством (статья 2)», — отмечается в пояснительной записке к законопроекту.

ВС подчеркивает, что необходимо обеспечить такой уровень защиты прав и свобод человека и гражданина, в том числе с помощью уголовно-правовых и уголовно-процессуальных средств, который соответствовал бы не только требованиям Конституции и правовым позициям Конституционного суда, но и международно-правовым стандартам в данной области и, в частности, положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней, в том числе в их истолковании Европейским Судом по правам человека.

Домашнее насилие — общая проблема

ВС приводит в пример постановление ЕСПЧ от 9 июля 2019 года 41261/17, в котором Страсбург подчеркнул, что проблема «домашнего» насилия, способного принимать различные формы – от физического нападения до эмоционального или словесного насилия, – выходит за пределы отдельного дела.

«Это общая проблема, которая оказывает в различной степени влияние на все государства-члены и которая не всегда проявляется, поскольку часто имеет место в рамках личных отношений или в узком кругу и касается различных членов семьи, при этом подавляющее большинство жертв – женщины. В связи с этим обращается внимание на особую уязвимость жертв «домашнего» насилия и необходимость активного участия государства в их защите», — приводит ВС позицию ЕСПЧ.

Между тем, по мнению ВС, частный порядок уголовного преследования, при котором поддержание обвинения в суде, доказывание вины подсудимого, равно как и возможность прекращения уголовного дела за примирением сторон, полностью зависят от позиции и активности потерпевшего при минимальном вмешательстве государства в обеспечение защиты и восстановления прав и свобод данного лица, не в полной мере согласуется с позицией ЕСПЧ.

Доказательства и издержки

Частный порядок предполагает возложение на лицо, пострадавшее от насилия или клеветы, бремени доказывания события и других обстоятельств преступления, а также наделение его правом и обязанностью самостоятельно поддерживать обвинение в суде (статья 43 УПК РФ), при этом неявка данного лица без уважительной причины в суд влечет прекращение уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления (часть 3 статьи 249 УПК РФ), напоминает высшая инстанция.

А в случае оправдания подсудимого по уголовному делу частного обвинения суд вправе взыскать процессуальные издержки полностью или частично с лица, по жалобе которого было начато производство по делу при прекращении же дела в связи с примирением сторон процессуальные издержки взыскиваются с одной или обеих сторон (часть 9 статьи 132 УПК РФ).

Вместе с тем по делам публичного и частно-публичного обвинения в таких случаях процессуальные издержки возмещаются за счет средств федерального бюджета, указывает ВС.

«Представляется, что отмеченные и другие особенности частного порядка уголовного преследования, включая фактическое отсутствие стадии предварительного расследования, свидетельствуют о том, что в настоящее время он не отвечает потребностям эффективной уголовно-правовой защиты прав и свобод человека и гражданина, его здоровья, чести, достоинства и репутации от соответствующих общественно опасных посягательств, а также не согласуется с политикой государства в области обеспечения безопасности личности и противодействия преступности, в том числе предупреждения «домашнего» насилия», — указывает высшая инстанция.

Активное участие государства

«Побои и умышленное причинение легкого вреда здоровью являются типичными и наиболее распространенными проявлениями семейно-бытового насилия, предупреждение которого требует активного участия государства, что невозможно обеспечить в рамках частного порядка уголовного преследования», — подчеркивает ВС.

По его данным, в 2020 году за умышленное причинение легкого вреда здоровью без отягчающих обстоятельств (часть 1 статьи 115 УК РФ) по основной квалификации деяния было осуждено 1616 человек, а за побои, совершенные лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние (статья 116.1 УК РФ), – 1629.

При этом в связи с примирением с потерпевшим суды прекратили уголовные дела в отношении 1519 обвиняемых по части статьи 115 УК РФ, и 1355 — по статье 116.1 УК РФ.

Привилегированное положение

«Следует учитывать взаимосвязанные изменения, внесенные в течение последних десяти лет в уголовное законодательство и законодательство об административных правонарушениях, которые также ставят под сомнение целесообразность сохранения частного порядка уголовного преследования в отношении преступлений, предусмотренных частью 1 статьи 115, статьей 116.1 и частью 1 статьи 128.1 УК РФ.

Субъектом преступления, предусмотренного статьей 116.1 УК РФ, признается лицо, подвергнутое административному наказанию за побои по статье 6.11 КоАП РФ, при этом привлечение к административной ответственности осуществляется исключительно в публичном порядке. Исходя из этого в настоящее время лица, впервые совершившие побои, не содержащие признаки, указанные в статье 116 УК РФ, привлекаются к административной ответственности вне зависимости от наличия заявления потерпевшего и его последующей позиции по делу об административном правонарушении, тогда как лица, повторно совершившие данное деяние и тем самым представляющие опасность для общества, могут находиться в более привилегированном положении, поскольку возбуждение уголовного дела и итоговое решение по нему, как правило, полностью зависят от позиции потерпевшего», — поясняет ВС.

Повышение уровня защиты

Подобная ситуация складывается и применительно к уголовной ответственности за клевету, указывает высшая инстанция.

«Это преступление наиболее сходно с оскорблением, за которое в настоящее время установлена административная ответственность (статья 5.61 КоАП РФ), реализуемая в публичном порядке, тогда как клевета без отягчающих обстоятельств влечет уголовную ответственность лишь в тех случаях, когда потерпевший заявляет о совершенном преступлении и самостоятельно поддерживает обвинение в суде. При этом уголовные дела о клевете, совершенной при квалифицирующих обстоятельствах (части 2–5 статьи 128.1 УК РФ), являются делами публичного обвинения, которые возбуждаются, расследуются и рассматриваются вне зависимости от наличия заявления потерпевшего и его дальнейшей позиции по делу», — напоминает ВС.

По данным высшей инстанции, за клевету без отягчающих обстоятельств в 2020 году были осуждены 56 человек, тогда как за квалифицированные виды данного преступления (части 2–5 статьи 1281 УК РФ) – 28. В связи с примирением с потерпевшим суды прекратили дела в отношении 131 обвиняемого.

«В поручении президента РФ от 24 октября 2020 года поддержано предложение Совета Безопасности о необходимости в рамках усиления защиты конституционных прав граждан отнесения клеветы к категории дел частно-публичного обвинения и рекомендовано Верховному суду подготовить законодательную инициативу о внесении соответствующих изменений в уголовно-процессуальное законодательство», — напоминает ВС.

Реализация инициативы, направленной одновременно и на повышение эффективности предупреждения семейно-бытового насилия, предполагает, что изменится порядок прекращения таких уголовных дел в связи с примирением с потерпевшим, при котором соответствующее решение будет приниматься судом не безусловно, а с учетом всех обстоятельств дела и сведений об обвиняемом, указывает ВС.

«В случае предлагаемого изменения порядка уголовного преследования основное бремя доказывания по уголовным делам об указанных преступлениях возлагается на правоохранительные органы, что позволит обеспечить более тщательное исследование обстоятельств совершения таких преступлений в ходе обязательного предварительного расследования, исключить судебное рассмотрение дел, по которым отсутствует предварительное подтверждение наличия события и состава соответствующего преступления.

В целом предлагаемые законодательные новеллы будут способствовать укреплению гарантий правосудия в сфере уголовного судопроизводства и повышению уровня уголовно-правовой защиты лиц, пострадавших от преступления», — считает ВС.

Уголовная ответственность за клевету и оскорбление

 

Уголовная ответственность за клевету и оскорбление установлена шестью статьями Уголовного кодекса Республики Беларусь: 188 «Клевета», 189 «Оскорбление», 367 «Клевета в отношении Президента Республики Беларусь», 368 «Оскорбление Президента Республики Беларусь», 369 «Оскорбление представителя власти», 391 «Оскорбление судьи или заседателя».

Статьи 188 и 189 устанавливают уголовную ответственность за клевету и оскорбление, совершенные в течение года после наложения мер административного взыскания за такие же действия, либо содержащиеся в публичном выступлении, произведении, средствах массовой информации, либо соединенные с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Максимальная санкция, установленная этими статьями, — ограничение свободы на срок до трех лет. Предусмотрены и альтернативные санкции — штраф, исправительные работы, арест.

В 2003 году по статье 369 УК «Оскорбление представителя власти» за публикации о руководителях района был приговорен к к штрафу в 30 базовых величин главный редактор газеты «Вечерний Столин» Александр Игнатюк. Годом позже за клевету и оскорбление в СМИ был осужден редактор газеты «Борисовские новости» Анатолий Букас (за статью о редакторе местной государственной газеты он был приговорен к штрафу в размере 40 базовых величин).

Три статьи Уголовного кодекса предусматривают повышенную ответственность за диффамацию в отношении президента: 367 «Клевета в отношении Президента Республики Беларусь» (максимальная санкция – до 5 лет лишения свободы), 368 «Оскорбление Президента Республики Беларусь» (до 3 лет лишения свободы) и 369 «Оскорбление представителя власти». Уголовно наказуемыми признаются клевета в отношении Президента, содержащаяся в публичном выступлении, произведении либо в СМИ и публичное оскорбление Президента, а также клевета и оскорбление Президента, совершенные лицом, ранее судимым за эти деяния, либо соединенные с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления.    

Статьи Уголовного кодекса 367 и 368 применяются в Беларуси довольно часто. В 2002 году, после президентских выборов, по этим статьям были осуждены главный редактор гродненской газеты «Пагоня» Николай Маркевич и журналист газеты Павел Можейко за статьи, которые даже не дошли до читателя, поскольку номер газеты был арестован еще в типографии (соответственно 2,5 и 2 года ограничения свободы; впоследствии срок наказания обоим был снижен на год в связи с применением закона об амнистии). Тогда же за перепечатку статьи из Интернета и коллаж был осужден главный редактор газеты «Рабочы» Виктор Ивашкевич (2 года ограничения свободы; срок наказания также был сокращен на год в связи с амнистией).

В 2011 году, также после президентских выборов, за клевету в отношении Президента (ст. 367 УК) был приговорен к 3 годам лишения свободы с отсрочкой исполнения наказания на 2 года гродненский журналист Андрей Почобут; по ст. 368 УК журналист был оправдан. До вынесения приговора он три месяца провел под стражей. Позже, в 2012 году, против него снова было возбуждено уголовное дело по той же статье. Поскольку срок отсрочки приговора на тот момент еще не истек, в случае повторного осуждения А.Почобуту угрожало направление в места лишения свободы. Однако в 2013 году это дело было прекращено.

Уголовное преследование белорусских журналистов за диффамацию оказывает влияние на свободу прессы и входит в противоречие с международными обязательствами Республики Беларусь в области прав человека. Как отмечается в Комментарии общего порядка № 34, принятом Комитетом по правам человека ООН к статье 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, «Государствам−участникам следует рассмотреть возможность исключения клеветы из разряда преступлений, но в любом случае уголовное законодательство должно применяться лишь в связи с наиболее серьезными случаями, а лишение свободы ни при каких условиях не должно считаться адекватной мерой наказания. Государство−участник не должно допускать ситуаций, когда после предъявления лицу обвинения в клевете судебное разбирательство в отношении этого лица не проводится скорейшим образом, поскольку такая практика оказывает сковывающее воздействие, неправомерно ограничивающее осуществление таким лицом или другими лицами права на свободное выражение мнения».

Белорусская ассоциация журналистов последовательно выступает за декриминализацию клеветы и исключение из Уголовного кодекса статей об оскорблении и клевете, которые предоставляют государственным чиновникам и высшему руководству страны дополнительную защиту от критики. В 2002 – 2003 годах ею проводилась общенациональная кампания за отмену статей 367, 368 и 369 Уголовного кодекса Республики Беларусь, в рамках которой было собрано почти 7 тысяч подписей. БАЖ обратилась в Конституционный суд Республики Беларусь с предложением проверить соответствие статей 367-369 Уголовного кодекса Беларуси Конституции страны. Конституционный суд принял решение, в котором предложил нижней палате белорусского парламента «рассмотреть вопрос о совершенствовании соответствующих норм Уголовного кодекса Республики Беларусь», однако это рассмотрение так не состоялось.

Сенат одобрил отмену тюремного заключения за клевету – Газета.uz

Сенат Олий Мажлиса Узбекистана на 10-м пленарном заседании 19 декабря одобрил закон, которым смягчено наказание за преступления, связанные со случаями клеветы и оскорбления, а именно отменяется наказание в виде лишения свободы за эти преступления. В сообщении пресс-службы верхней палаты парламента говорится, что изменения должны способствовать повышению уровень прозрачности в обществе. Одновременно вводится наказание за распространение ложной информации.

Как уточнили «Газете.uz» в Сенате, согласно обновленной статье 139 («Клевета») Уголовного кодекса, клевета в печатном или иным способом размноженном виде, в том числе размещенная в средствах массовой информации, сетях телекоммуникаций или всемирной информационной сети интернет, наказывается штрафом от 200 до 400 базовых расчетных величин или обязательными общественными работами от 300 до 360 часов либо исправительными работами от 2 до 3 лет или ограничением свободы до 1 года (жирным выделены дополнения в статью). Ранее максимальная санкция за это преступление предусматривала лишение свободы до одного года.

Клевета, соединенная с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, повлекшая за собой тяжкие последствия, совершенная опасным рецидивистом, из корыстных или иных низменных побуждений, наказывается штрафом от 300 до 500 БРВ или обязательными общественными работами от 360 до 400 часов либо ограничением свободы от 1 года до 3 лет (жирным выделено изменение). В предыдущей редакции статьи предусматривалось наказание в виде ограничения свободы от 1 года до 3 лет либо лишения свободы до 3 лет.

В обновлённой части 3 статье 140 УК («Оскорбление») также исключено наказание в виде лишения свободы до года за оскорбление в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или гражданского долга, либо нанесенное опасным рецидивистом или лицом, ранее судимым за клевету. За это деяние предусмотрено наказание в виде штрафа от 400 до 600 БРВ или исправительных работ от 2 до 3 лет либо ограничение свободы до 1 года.

В Сенате напомнили, что рекомендации о смягчении ответственности за клевету и оскорбление ранее давали ООН, ОБСЕ и Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Указом президента Узбекистана от 13 декабря 2019 года Агентству информации и массовых коммуникаций было поручено подготовить предложения по отмене мер, связанных с лишением свободы за клевету и оскорбление.

Одновременно Кодекс об административной ответственности дополнен статьёй 202−2 «Распространение ложной информации». Согласно ей, распространение ложной информации, в том числе в средствах массовой информации, сетях телекоммуникаций или всемирной информационной сети интернет, приведшее к унижению достоинства личности или дискредитации личности, влечет наложение штрафа в сумме 50 базовых расчетных величин. Распространение же ложной информации, содержащей угрозу общественному порядку или безопасности, влечет наложение штрафа от 50 до 100 БРВ.

Уголовный кодекс дополнен статьёй 244−6^{«Распространение ложной информации». Согласно этой статье, распространение ложной информации, в том числе в СМИ, сетях телекоммуникаций или всемирной информационной сети интернет, приведшее к унижению достоинства личности или дискредитации личности, совершенное после применения административного взыскания за такие же действия, наказывается штрафом до 150 БРВ или до 240 часов обязательными общественными работами, либо до 2 лет исправительными работами либо до 2 лет ограничения свободы.}

Распространение ложной информации, содержащей угрозу общественному порядку или безопасности, при отсутствии признаков преступления, предусмотренного статьей 244−1 УК, совершенное после применения административного взыскания за такие
же действия, наказывается штрафом до 200 БРВ или до 300 часов обязательных общественных работ либо до 2 лет исправительных работ либо до 2 лет ограничения свободы.

Указанные выше действия, совершенные повторно или опасным рецидивистом либо с причинением крупного ущерба, наказываются штрафом от 200 до 300 БРВ или ограничением свободы от 1 до 3 лет. Если эти действия совершены во время массовых мероприятий или при чрезвычайной ситуации, с причинением особо крупного ущерба или повлекли другие тяжкие последствия, совершены организованной группой или в ее интересах, предусмотрен штраф от 200 до 400 БРВ или ограничение свободы от 2 до 3 лет.

Для вступления в силу закон должен быть подписан президентом Узбекистана.

Нужно ли восстановление уголовной ответственности за клевету?

Законопроект о восстановлении уголовной ответственности за клевету, рассмотренный 11 июля Государственной Думой Федерального Собрания РФ в первом чтении вызвал ожесточенные споры. Приводятся различные доводы за и против возвращения в УК РФ состава этого преступления. Причем как сторонники, так и противники законопроекта в значительной мере руководствуются эмоциями и апеллируют к тому, что лишь недавно данное преступление было декриминализовано в русле общемировых тенденций развития уголовного права. Об этом — в экспертном комментарии профессора кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Александра Волеводз.

Федеральным законом от 07.12.2011 г. №420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные акты Российской Федерации» преступления, предусмотренные ст. ст.129 и 130 УК РФ, были декриминализованы и включены в разряд административных правонарушений, предусмотренных ст. 5.60 «Клевета» и 5.61 «Оскорбление» Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее КоАП РФ).

Спустя чуть более полугода с момента вступления этого закона с силу, Государственная Дума Федерального Собрания РФ 11 июля 2012 года приняла в первом чтении законопроект № 106999–6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», предусматривающий восстановление уголовной ответственности за клевету.

Такие преступления как клевета и оскорбление известны уголовному праву с самого момента его возникновения. В древних и средневековых обществах честь и достоинство нередко ценились дороже жизни.

Сейчас в иерархии ценностей, охраняемых уголовным правом, честь и достоинство стоят далеко не на первом месте. Тем не менее, они по-прежнему остаются важнейшим жизненным благом, права на которое гарантируются основополагающими международно-правовыми актами и конституциями государств.

В большинстве стран мира честь и достоинство личности выделяются в качестве самостоятельного объекта преступного посягательства. Исключение составляют лишь УК отдельных стран (например, Казахстана, КНР). Основными преступлениями против чести и достоинства являются оскорбление и клевета (диффамация), которые предусмотрены уголовным законодательством почти всех государств мира. В уголовном законодательстве ряда государств имеются специальные нормы о клевете в отношении даже умерших лиц (УК Боливии, Германии, Дании, Индонезии, Нидерландов, Швеции, Швейцарии, Японии). Во многих странах имеются специальные нормы об уголовной ответственности за оскорбление главы государства, судей и других представителей власти, за оскорбление национальных, расовых и др. групп и даже за оскорбление нации и государства.

Вместе с тем, в современном праве отчетливо наметилась тенденция к ослаблению уголовно-правовой охраны чести и достоинства личности. Под предлогом усиления гарантий свободы слова в некоторых государствах происходит процесс частичной или даже полной декриминализации общих составов клеветы и оскорбления. Смягчаются и наказания.

Отказ от уголовного преследования за оскорбления и клевету в пользу исключительно гражданско-правовых санкций (но не административных, как это произошло в России в связи с принятием упомянутого нами Федерального закона от 07.12.2011 г. №420-ФЗ) является ярким проявлением современной философии уголовного права государств англо-американской правовой семьи (системы общего права). В ней все больше общественно опасных деяний получают денежную оценку, а честь, достоинство и репутация все чаще воспринимаются как предмет товарно-денежных отношений. Хотя и здесь не все так просто. Например, английскому праву известно два вида оскорбления: libel — позорящее сочинение, письмо, картина и т. п., другими словами, опозорение в какой-либо форме, сохраняющейся длительное время; slander — устное оскорбление. Последнее, по общему правилу, может влечь за собой только гражданско-правовые последствия, если доказан причиненный оскорблением убыток. А libel — уголовно-наказуемое деяние.

Но нигде в мире оскорбление и клевета на практике не остаются безнаказанными. Более того, в уголовном праве абсолютного большинства государств признается повышенная общественная опасность квалифицированных видов клеветы (с использованием СМИ, связанных с обвинением в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, причинившие крупный ущерб интересам потерпевшего, в отношении должностных лиц и т. д.). Это обусловлено тем, что клеветнические измышления могут непоправимо разрушить семейную, личную жизнь человека, его профессиональную карьеру, привести к потере здоровья.

Между тем, в спорах, развернувшихся вокруг законопроекта №106999–6, не учитывается именно то, что декриминализация в России клеветы фактически привела к тому, что это деяние на практике оказалось в сфере безнаказанности.

Хотя нормы статей 5.60 и 5.61 КоАП РФ практически полностью воспроизводят прежнюю редакцию статей 129 и 130 УК РФ, предусматривавших уголовную ответственность за клевету и оскорбление, с момента отнесения именно к административным правонарушениям их применение на практике привело к резкому снижению эффективности правовой защиты чести, достоинства и репутации граждан, которая стала весьма невысокой, если не сказать — никакой.

Это обусловлено некоторыми дефектами правового регулирования административного процесса, которые не были устранены законодателем при введении административной ответственности за оскорбление и клевету.

Во-первых, административные дела о правонарушениях, предусмотренных ст. ст. 5.60 и 5.61 КоАП РФ, могут быть возбуждены исключительно на основании мотивированного постановления прокурора (ч.1 ст.28.4 КоАП). Между тем, граждане зачастую обращаются за защитой своих прав не к прокурору, а в полицию. И если в заявлении содержится просьба о возбуждении уголовного дела по факту клеветы или оскорбления, то сотрудники полиции в соответствии с ч. 1 ст. 24 УПК РФ обоснованно отказывают в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии события преступления, о чем выносят мотивированное постановление.

Лишь если в заявлении содержится просьба о привлечении гражданина к административной ответственности, то из полиции в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 12 ФЗ «О полиции» материалы передаются по подведомственности прокурору.

Во-вторых, согласно ч. 2 ст. 28.4 КоАП РФ постановление прокурора о возбуждении административного дела должно содержать сведения и быть принято в сроки, предусмотренные для протокола об административном правонарушении (ст.ст. 28.2, 28.5 КоАП РФ), — немедленно после выявления совершенного административного правонарушения. А в случае, если требуется дополнительное выяснение обстоятельств дела либо данных о физическом лице или сведений о юридическом лице, в отношении которых возбуждается дело об административном правонарушении, — в течение двух суток с момента выявления правонарушения. На практике двое суток для решения вопроса о наличии в деянии признаков клеветы — недостаточный срок. Хотя ст. 28.1 КоАП РФ и предусматривает возможность проведения административного расследования по некоторым административным делам в месячный срок, клевета к ним не относятся.

Таких сложностей не было, когда клевета и оскорбление были уголовно-наказуемыми деяниями, поскольку разрешение заявлений и расследование дел о них осуществлялось в рамках уголовного судопроизводства, предоставляющего сторонам процесса более долгие процессуальные сроки.

В-третьих, дела об оскорблении и клевете рассматриваются мировыми судьями (ст. 23.1 КоАП РФ) в двухмесячный срок со дня получения материалов административного дела (ч. 1.1 ст. 29.6 КоАП РФ). Этот срок может быть продлен судьей в случае поступления ходатайств от участников производства по делу об административном правонарушении либо в случае необходимости в дополнительном выяснении обстоятельств дела, но не более чем на один месяц (ч. 2 ст. 29.6 КоАП РФ). Одновременно мировой судья обязан соблюдать срок давности привлечения к административной ответственности, который составляет всего три месяца со дня совершения административного правонарушения. В данный срок подлежит включению и время, затраченное для вынесения постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, для пересылки и т.д.

Хотя ч. 4 ст. 4.5 КоАП РФ и предусмотрено, что срок давности исчисляется со дня принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении (т.е. «непроизводительные» затраты времени могут исключаться из общего срока давности), Постановлением Конституционного Суда РФ от 13.07.2010 №15-П эта норма признана не соответствующей Конституции РФ в той мере, в какой позволяет исчислять срок давности привлечения к административной ответственности со дня принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела или о его прекращении. Иными словами, срок давности привлечения к административной ответственности за клевету или оскорбление со дня их совершения (обнаружения) ни при каких обстоятельствах не может составлять более трех месяцев.

Поскольку на практике заявления о клевете и оскорблении, как правило, не сразу, а лишь после длительных размышлений инициаторов направляются в органы полиции, откуда после проверочных мероприятий пересылаются в органы прокуратуры (либо по ним дается отрицательный ответ и разъяснения, после которых потерпевшие повторно самостоятельно обращаются, но уже в органы прокуратуры), и лишь оттуда материалы направляются мировому судье. После этого мировой судья в двухмесячный срок рассматривает их. В результате в большинстве случаев такие административные производства завершаются без привлечения к ответственности клеветников вследствие истечения сроков давности. И все это — совершенно законно и обоснованно.

К сожалению, привести полные статистические данные, которые дополнили бы изложенное, пока не представляется возможным, поскольку Судебным департаментом при Верховном Суде РФ еще не опубликована статистика по результатам работы мировых судей в I полугодии 2012 года. Некоторое же представление о том, что отмеченные проблемы практикой не разрешены, дает информация, опубликованная на портале единого информационного пространства мировых судей города Москвы. Согласно его данным, мировыми судьями г. Москвы в текущем 2012 году вынесено лишь 1 (!) решение по делам об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 5.60 КоАП РФ. И это решение — о прекращении производства по делу № 5–30/2012 г. об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 5.60 КоАП РФ (клевете), именно за истечением срока давности привлечения к административной ответственности.

Возвращаясь в завершение к спорам вокруг законопроекта № 106999–6, напомним о том, что почти 200 лет назад родилась крылатая фраза «злые языки страшнее пистолета».

А ныне противники законопроекта предлагают:

— не принимать его, продолжая считать клевету административным правонарушением, либо

— решить вопрос по иному: потерпевшим получать денежную компенсацию за поруганные честь и достоинство в соответствии с их «рыночной стоимостью» в порядке гражданского судопроизводства.

В случае реализации любого из этих предложений клевета получит мощный стимул для безнаказанности на территории России. О сложностях административного производства было сказано выше. А если крупная денежная компенсация в порядке гражданского судопроизводства будет признана адекватной санкцией за унижение чести и достоинства, то возможность ее получения окажется весьма призрачной. Ведь не секрет, что наиболее опасные клеветники — это озлобленные неудачники, у которых за душой — пустота. Кроме того, гражданско-правовая процедура потребует от потерпевших значительных затрат материальных средств на оплату адвоката для ведения гражданского дела о клевете, а также длительного времени на получение компенсации — вследствие особенностей исполнительного производства.

А в совокупности это означает легко просчитываемую в перспективе резкую дифференциацию защищенности граждан России от клеветы по признаку материального благополучия, что вряд ли соответствует конституционным принципам равенства всех перед законом и судом, государственной охраны достоинства личности, а также гарантиям судебной защиты прав и свобод граждан.

Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.

Коммерческое использование данной информации запрещено.
При перепечатке ссылка на Портал МГИМО обязательна.

«Ожидаем с ужасом». Могут ли в Казахстане ужесточить наказание за клевету?

О назревшей, по его мнению, необходимости ужесточить наказание за клевету бывший президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, сложивший полномочия в марте этого года, заявил 21 августа на заседании политсовета партии «Нур Отан», председателем которой он является. Он, в частности, сказал следующее: «Никто не давал право оскорблять, доводить до абсурда дела, которые делаются сегодня», добавив, что «партия должна инициировать принятие закона» для ужесточения наказания.

Вскоре на ту же тему высказался министр информации и общественного развития Казахстана. Как заявил Даурен Абаев, беспокойство Назарбаева вызывает появление большого числа фейковых аккаунтов и страниц, распространяющих ложную информацию, которая может нанести вред репутации граждан. Министр также отметил, что в мире ужесточают нормы «многие страны, в том числе страны с продвинутой демократией».

Эти комментарии вызвали обеспокоенность в журналистском и правозащитном сообществах. Некоторые эксперты полагают, что высказывание экс-президента может быть воспринято профильными ведомствами как руководство к действию и приведет к реальному ужесточению наказания за клевету. Ряд казахстанских журналистов высказывают опасение, что это значительно усложнит и без того непростую работу казахстанских СМИ и еще больше ограничит свободу слова.

МЕДИАЮРИСТЫ О СЛОВАХ НАЗАРБАЕВА

Руководитель фонда по защите свободы слова «Адил соз» Тамара Калеева одной из первых озвучила свою позицию по этому вопросу. Правозащитница считает, что статьи за клевету и оскорбление должны быть полностью выведены из уголовного кодекса в соответствии с международными обязательствами, которые взял на себя Казахстан перед мировым сообществом.

Тамара Калеева, глава фонда по защите свободы слова «Адил соз».

— В 2010 году Казахстан принял рекомендации Совета по правам человека ООН в части декриминализации клеветы и оскорбления к 2014 году, — говорит Калеева. — В 2011 году Нурсултан Назарбаев в публикации в газете Washington Post сообщал, что страна декриминализует клевету и сделает диффамацию (распространение порочащих сведений, которые могут не носить клеветнического характера. — Ред.) гражданским [делом], а не уголовным преступлением, в соответствии с лучшими международными практиками. Однако в новой редакции уголовного кодекса, вступившего в силу с января 2015 года, ответственность за клевету была ужесточена.

Тамара Калеева считает, что ответственность за умышленную диффамацию следует перенести в сферу гражданского права» либо исключить лишение свободы из возможных наказаний за клевету.

Директор «Правового медиа-центра» Диана Окремова называет слова Назарбаева «неприятной неожиданностью». По ее словам, казахстанские правозащитники уже много лет борются за декриминализацию клеветы и до недавних пор надеялись на смягчение санкций.

Диана Окремова, директор «Правового медиа-центра».

— Буквально несколько месяцев назад на сайте появился законопроект поправок в уголовный кодекс, и мы обнаружили, что идет частичная декриминализация, смягчение санкций за клевету, — говорит Окремова. — И тут как гром среди ясного неба появилось заявление первого президента. Поэтому я, конечно, расстроена этим заявлением, и сейчас с ужасом ожидаю, что произойдет. Как всегда, Казахстан идет своим путем: вместо того чтобы повышать у людей уровень грамотности и медиавосприятия, ужесточают наказания за распространение ложной информации и фейковых новостей. Сейчас мы ждем, какие действия последуют со стороны министерства, потому что пока что не на что реагировать.

Как всегда, Казахстан идет своим путем: вместо того чтобы повышать у людей уровень грамотности и медиавосприятия, ужесточают наказания за распространение ложной информации и фейковых новостей.

СЛОВА АБАЕВА И «ПОПЫТКА ЗАВИНТИТЬ ГАЙКИ»

Рассуждая о возможном ужесточении наказания за клевету, министр информации и общественного развития Даурен Абаев, в частности, привел в пример ряд стран. «В той же Германии не так давно были приняты поправки, по которым за распространение ложной информации издание могут наказать на 50 миллионов евро», — сказал министр.

Главный редактор сайта Factcheck.kz Павел Банников проанализировал слова Абаева и пришел к выводу, что чиновник в своих высказываниях как минимум заблуждается.

«Во-первых, штрафы такого размера по закону в Германии касаются не изданий, а соцсетей. Во-вторых, сайты СМИ вообще не попадают под определение предмета данного закона. В-третьих, допущена манипуляция, речь в упомянутом Абаевым законе идёт в первую очередь о противодействии призывам к ненависти, антиконституционным организациям и оскорблениям частных лиц», — говорится в публикации.

Инициативу Назарбаева по ужесточению наказания за клевету Павел Банников называет «попыткой завинтить гайки», которая прикрывается тенденцией к борьбе с фальшивыми новостями и дезинформацией.

В первую очередь этот закон применяется именно против журналистов и изданий со стороны чиновников, которые подозреваются или действительно участвовали в коррупционных схемах.

— Как показывает практика, в первую очередь этот закон [о клевете] применяется именно против журналистов и изданий со стороны чиновников, которые так или иначе подозреваются или действительно участвовали в коррупционных схемах, — рассуждает Банников. — Причем совершенно необязательно, что пресса опубликовала какие-либо непроверенные данные. Данные могут быть проверенными и вполне себе доказуемыми, но всё равно иск по делу о клевете выиграет коррупционер. Все-таки если мы уже говорим о мировом опыте, то нужно различать клевету и диффамацию, то есть распространение порочащих сведений, которые могут быть достоверными и соответствовать реальности. И понятие диффамации в казахстанском законодательстве сейчас попросту отсутствует. Поэтому задумываться стоило бы не о том, чтобы ужесточать закон о клевете, а скорее наоборот — декриминализовать его, вывести из уголовного кодекса и ввести в закон понятие диффамации.

Казахстанский юрист бывший исполнительный директор организации Transparency Kazakhstan Сергей Злотников вспоминает, что в первой редакции уголовного кодекса Казахстана статья за клевету тоже была, но в нынешней наказание стало более серьезным.

— Например, в качестве наказания добавились абсолютно несоразмерные штрафы. Если у человека есть деньги, он может спокойно оклеветать и не сядет, но там ведь могут оштрафовать до трех тысяч МРП (около 7,5 миллиона тенге, или 19,5 тысячи долларов США), — говорит юрист.

По мнению Сергея Злотникова, уголовное наказание за клевету фактически уничтожило расследовательскую журналистику в Казахстане, поскольку любая публикация о возможных коррупционных преступлениях чиновника может послужить поводом для иска.

С одной стороны, государство призывает общество участвовать в противодействии коррупции, с другой — включает в закон о клевете.

— С одной стороны, государство в лице председателя агентства по борьбе с коррупцией призывает общество участвовать в противодействии коррупции, с другой — включает в закон о клевете за деяния, соединенные с обвинением лица в совершении коррупционного преступления, — продолжает Сергей Злотников. — Если по другим статьям нужен умысел, то по этой статье достаточно только факта публикации. В законе, кстати, указано наказание за «деяние, совершённое публично или с использованием средств массовой информации». Если в европейских государствах и есть закон о клевете, то применяется он крайне редко, к тому же переведен в разряд административного и гражданского кодекса, но не уголовного. В уголовном же аспекте рассмотрение дел о клевете если даже и применяется, то в этих странах независимый суд. А наша правоприменительная практика, к сожалению, не может сказать, что суд полностью независим от исполнительной власти или от других указаний.

«ИНСТРУМЕНТ РЕПРЕССИЙ»

Главный редактор газеты «Уральская неделя» Лукпан Ахмедьяров, которого неоднократно пытались привлечь к ответственности по 130-й статье уголовного кодекса о клевете, придерживается однозначного мнения. «В Казахстане эта статья, как показывает наша практика, существует для как инструмент репрессий», — заявляет журналист.

— На мои статьи было четыре претензии, когда акимат угрожал подать в суд именно по клевете, — вспоминает Лукпан Ахмедьяров. — Но всякий раз они не доводили дело до суда, потому что у меня были железобетонные доказательства. Есть одно дело, которое дошло до суда, но это была действительно моя вина, я допустил публикацию недостоверных сведений, и в суде мы с истцом пришли к мировому соглашению. Причем сам истец, который в порядке частного обвинения обращался в суд, сказал: я не понимаю, зачем это сделали уголовной статьей, когда значительно проще обращаться в гражданском порядке.

Как и многие другие представители СМИ и медиаюристы, Ахмедьяров предлагает ориентироваться на практику демократических стран, в законодательстве которых прописан законный механизм: если кто-то недоволен публикацией, можно обратиться в суд и выяснять отношения с редакцией в гражданском порядке.

— То, что в Казахстане клевета до сих пор уголовно наказуема, — это откровенный бред и позор, — убежден Ахмедьяров. — Назарбаев предлагает ужесточить наказание за клевету, и это точно не речь государственного деятеля и политика — это речь обиженного, рассерженного старого человека. И поэтому каждый раз, когда он совершает неадекватные поступки, которые потом описываются в прессе и все над ним смеются, он топает ножками, обижается и говорит: давайте ужесточать наказание за клевету.

То, что в Казахстане клевета до сих пор уголовно наказуема, — это откровенный бред и позор.

Гражданский активист из Атырау Талгат Аян был арестован в мае 2016 года после крупного несанкционированного митинга в Атырау против инициированной правительством земельной реформы, подразумевающей возможность передачи сельскохозяйственных земель в долгосрочную аренду иностранцам.

Вместе с другим активистом, Максом Бокаевым, Талгата Аяна приговорили к пяти годам лишения свободы за «распространение заведомо ложной информации», «нарушение порядка организации митингов» и «возбуждение социальной розни». В апреле 2019 года Талгат Аян был отпущен из колонии, а Макс Бокаев продолжает отбывать тюремный срок.

В разговоре с корреспондентом Азаттыка Талгат Аян отметил, что, по его мнению, «размытой и непонятной, как и статья о клевете» является другая статья — 274-я.

— Меня привлекали за распространение ложной информации. Я думаю, эта статья не нужна, необходимости в ней нет. Касательно моего дела, суд утверждал, что мы распространяли заведомо ложную информацию, хотя всю информацию о том, что будут изменения в Земельном кодексе, о том, что будет аукцион по продаже земли, мы брали из открытых источников, в том числе из государственных телеканалов. Но в суде эту информацию не приняли во внимание. Мне не понятно, в чем суть этих статей, в чем объективная сторона? Как доказывать вину? Наш с Максом приговор состоял из 70 страниц, и буквально парой строчек было упомянуто, будто бы мы распространяли информацию, что земля продается китайцам, хотя такую информацию мы не распространяли. Максимум, что мы делали, — делились в соцсетях публикациями СМИ.

Мне не понятно, в чем суть этих статей, в чем объективная сторона? Как доказывать вину?

«Клевета» (статья 130) и «Распространение заведомо ложной информации» (статья 274) в законодательстве Казахстана признаны уголовными преступлениями. Обе статьи влекут не только штрафы от одной до пяти тысяч месячных расчетных показателей (один МРП в 2019 году равен 2525 тенге, или примерно 6,5 доллара США), но и ограничение или лишение свободы сроком до пяти лет. За последние годы по статьям 130 и 274 уголовного кодекса осудили десятки гражданских активистов, журналистов и блогеров.

В 2018 году комитет по правовой статистике и специальным учетам генеральной прокуратуры Казахстана предоставил фонду по защите свободы слова «Адил соз» статистические данные, согласно которым в 2016–2017 годах по обвинению в клевете состоялось 1314 судов в отношении примерно двух тысяч человек.

Клеветниками, согласно приговорам, признали 93 человека. В 2018 году в суды поступило 962 дела в отношении 1167 лиц; по обвинениям в клевете, распространенной через СМИ, осуждены 19 человек.

Уголовное преследование журналистов стало поводом для инициативы частичной декриминализации статьи о клевете

Краснодар, 24 ноября – Юг Times. В Уголовный кодекс РФ хотят предложить внести изменения, которые частично декриминализируют такой состав преступления, как «клевета». Об этом речь шла на экспертных слушаниях по совершенствованию уголовного законодательства на площадке АНО «Платформа для работы с обращениями предпринимателей». Мероприятие прошло в режиме видеоконференции, в нем приняли участие известные специалисты в области законотворчества и практикующие юристы. 

Автором инициативы стал Мурат Дударев, заместитель председателя Краснодарского краевого отделения общероссийской общественной организации малого и среднего предпринимательства «Опора России». Он предложил частичную декриминализацию такого состава преступления как «клевета». Как пояснил юрист, поправка сможет исключить в будущем ситуации, подобные той, в которой оказались краснодарские журналисты. 

В нынешней редакции «клевета» носит формальный состав преступления, когда последнее считается оконченным с момента распространения сведений. Предлагается данный состав перевести в разряд материальных, тогда уголовная ответственность будет наступать лишь в зависимости от наступления тяжких последствий, определенных Верховным судом РФ. Автор поправок привел ряд примеров из практики, когда возможностью привлечения к уголовной ответственности по данному составу преступления могут злоупотреблять правоохранительные органы, на свое усмотрение интерпретируя любые распространенные сведения как заведомо ложные. 

— Для журналистской деятельности характерно большое количество публикаций, в том числе критических, изобличающих неправомерные деяния. Используя несовершенства правоохранительной системы, а также формальный состав преступления, предусмотренного ст. 128.1 УК РФ, заинтересованные лица могут создать условия для незаконного привлечения журналистов к уголовной ответственности, что нарушает конституционную гарантию свободы слова, — отметил в своем выступлении Мурат Дударев. 

Организаторы экспертных слушаний и участники, в том числе вице-президент «Опоры России» Дмитрий Петровичев, депутат Госдумы Наталья Костенко, адвокат «Юг Тimes» Людмила Александрова и сама руководитель «Платформы» Элина Сидоренко, поддержали проект поправок, а также озвучили готовность рассмотреть передачу документа в Администрацию Президента России. 

Напомним, Председатель Союза журналистов России Владимир Соловьев обращался к Генпрокурору РФ Игорю Краснову и Председателю СК РФ Александру Бастрыкину в связи с обвинениями краснодарских журналистов. Наталья Костенко попросила Генпрокура проверить, каким образом сторонние лица могли получить доступ к материалам уголовного дела. В результате Генпрокуратура РФ подтвердила нарушения прав работников кубанских СМИ при расследовании дела о клевете. На ситуацию с обвинением в клевете журналистов обращали внимание и в профсоюзе журналистов и работников СМИ, назвав дело незаконным. 

Незаконное уголовное преследование краснодарских журналистов стало темой рабочей встречи Владимира Соловьева и Натальи Костенко, руководителя Центра правовой поддержки журналистов ОНФ, депутата Госдумы РФ. Собравшиеся пришли к общему мнению, что уголовное дело является надуманным и ведется с массовыми процессуальными нарушениями. Эксперты и ОНФ, и СЖР продолжают находиться в контакте с журналистами и следить за развитием ситуации. 

Уголовное дело находится на контроле у руководителя Центра правовой поддержки журналистов ОНФ Натальи Костенко.

За главными новостями следите на наших страницах во «ВКонтакте» и  Facebook 

Клевета и клевета | Энциклопедия Первой Поправки

Граждане уже давно могут подавать иски о клевете на опубликованные произведения в соответствии с законами штата о клевете. Но только в 1964 году, в разгар Движения за гражданские права в деле, связанном с рекламой, комментирующей полицию в Монтгомери, штат Алабама, Верховный суд заявил, что законы штата о клевете подлежат защите свободы слова Первой поправкой. .В этом знаменательном деле «Нью-Йорк Таймс против Салливана» Верховный суд признал, что законы о клевете могут оказывать сдерживающее воздействие на дебаты по общественным вопросам, и установил, что государственное должностное лицо должно проявить реальную злобу, чтобы выиграть дело о диффамации. На этой фотографии от 7 марта 1960 года полиция и пожарные обучают пожарным шлангам толпу чернокожих в Монтгомери, штат Алабама, когда они собрались в церкви для запланированного марша к столице штата. Власти заблокировали их, пока разъяренная белая толпа проходила мимо. (AP Photo / Horace Cort, использовано с разрешения Associated Press)

Клевета — это правонарушение, включающее ложные утверждения о фактах, наносящие вред репутации другого человека.

Существует две основные категории диффамации: (1) клевета и (2) клевета. Клевета обычно относится к письменной клевете, в то время как клевета относится к устной клевете, хотя многие устные выступления, имеющие письменную расшифровку, также подпадают под категорию клеветы.

Права на свободу слова и свободную прессу к Первой поправке часто вступают в противоречие с интересами, которым служит закон о диффамации. Пресса существует в основном для того, чтобы освещать общественные вопросы. Однако люди имеют право не подвергаться фальсификациям, порочащим их характер.Столкновение двух прав может привести к дорогостоящим судебным разбирательствам, приговорам присяжных на миллион долларов и негативному общественному мнению о прессе.

Право на защиту своего доброго имени — основа закона о диффамации

Клеветнические комментарии могут включать ложные комментарии о том, что человек совершил определенное преступление или участвовал в определенных сексуальных действиях.

Отличительным признаком иска о диффамации является нанесение ущерба репутации. Бывший судья Верховного суда США Поттер Стюарт однажды написал, что суть иска о диффамации заключается в праве на защиту доброго имени.В деле Rosenblatt v. Baer (1966) он объяснил, что правонарушение в виде диффамации «отражает не более чем нашу основную концепцию достоинства и ценности каждого человека — концепцию, лежащую в основе любой достойной системы упорядоченной свободы».

Иск о клевете может сдерживать свободу слова

Однако иски о диффамации могут поставить под угрозу и проверить жизнеспособность прав Первой поправки. Если человек опасается, что ему могут предъявить иск за клевету за публикацию или произнесение заявления, он или она может избегать произнесения этого выражения, даже если такое высказывание должно быть защищено Первой поправкой.

Этот «сдерживающий эффект» на речь — одна из причин, по которым наблюдается распространение так называемых исков против SLAPP, позволяющих людям дать отпор этим необоснованным судебным искам, призванным заставить замолчать самовыражение. Профессора Джордж Принг и Пенелопа Ханаан называют их «стратегическими исками против участия общественности» или SLAPP.

Из-за сдерживающего воздействия исков о диффамации судьи Уильям О. Дуглас, Хьюго Блэк и Артур Голдберг выступили за абсолютную защиту, по крайней мере, в отношении высказываний по вопросам, вызывающим общественный интерес, или выступлений о государственных должностных лицах.Большинство членов Суда никогда не заходили так далеко и вместо этого пытались найти баланс между защитой репутации и обеспечением «передышки» для свобод согласно Первой поправке. Если бы прессу можно было наказывать за каждую ошибку, это привело бы к остановке публикаций по любой спорной теме.

Клевета когда-то считалась незащищенной Первой поправкой

До 1964 года деликтные иски по закону штата о диффамации имели больший вес в правовом балансе, чем конституционное право на свободу слова или печати, защищенное Первой поправкой.Клевета, как и многие другие гражданские правонарушения, не подчиняется конституционным нормам.

Фактически, Верховный суд, как известно, сослался на клевету в деле Chaplinsky v. New Hampshire (1942) как на незащищенную категорию высказываний, аналогичную непристойным или боевым словам. Судья Фрэнк Мерфи написал для единогласного суда, что «[t] здесь есть определенные четко определенные и узко ограниченные классы высказываний, предотвращение и наказание которых никогда не считалось созданием каких-либо конституционных проблем.К ним относятся непристойные и непристойные, непристойные, клеветнические, оскорбительные или «драные» слова ».

Клевета каралась уголовным наказанием в ранней Америке

В американском и английском законодательстве существует давняя традиция рассматривать клевету как полностью лишенную каких-либо гарантий свободы слова. Фактически, законы о клевете в Англии и американских колониях предусматривают уголовное, а не гражданское наказание. Людей признали виновными в крамольной клевете за выступления или письма против короля Англии или колониальных лидеров.Людей могли привлечь к ответственности за кощунственную клевету за критику церкви.

Даже правда не может служить защитой от обвинения в клевете. Фактически, некоторые комментаторы использовали фразу «чем больше правды, тем сильнее клевета», чтобы описать закон штата о клевете. Знаменитый процесс над Джоном Питером Зенгером в 1735 году показал опасности, с которыми сталкивается типограф, осмелившийся критиковать лидера правительства.

Зенгер опубликовал статьи с критикой губернатора Нью-Йорка Уильяма Косби. Косби предъявил издателю обвинение в крамольной клевете.Адвокат Зенгера Эндрю Гамильтон убедил присяжных принять участие в одном из первых актов об отмене присяжных и игнорировать принцип, согласно которому истина не является защитой.

Дело Зенгера было скорее исключением, чем тенденцией. Это не открыло новую эру свободы. Вместо этого, как объяснил историк Леонард Леви в своей книге «: Появление свободной прессы» (1985), «стойкое представление о колониальной Америке как об обществе, где ценилась свобода выражения мнений, — это галлюцинация, игнорирующая историю.… Американский народ просто не верил и не понимал, что свобода мысли и выражения означает равную свободу для другого человека, особенно для человека с ненавистными идеями ».

Закон о подстрекательстве к мятежу от 1798 года, принятый, чтобы заставить замолчать оппозицию по поводу Франции

Несмотря на то, что Первая поправка была ратифицирована как часть Билля о правах в 1791 году, Конгресс, в котором доминировали федералисты, принял Закон 1798 года о подстрекательстве, который был разработан, чтобы заставить замолчать политическую оппозицию в виде тех демократов-республиканцев, которые поддерживали лучших американских отношения с Францией.

Драконовский закон запрещал «публиковать фальшивые, скандальные и злонамеренные произведения или статьи против правительства… с намерением опорочить… или навлечь на них… неуважение или дурную репутацию». Закон использовался, чтобы заставить замолчать политическую оппозицию.

New York Times Co. против Салливана изменила закон о клевете на национальном уровне

До второй половины 20 ^-го века закон, казалось, благоприятствовал тем, кто подавал иск о нанесении ущерба репутации. На протяжении большей части 20-го века ответчик мог нести гражданскую ответственность за клевету за публикацию клеветнических заявлений в отношении истца (или «в отношении и в отношении»).Ответчик за клевету может нести ответственность, даже если он или она выразили свой клеветнический комментарий как мнение. Во многих штатах заявление было признано ложным, и ответчик должен был доказать истинность своего заявления. По сути, клевета ближе к понятию строгой ответственности, чем к халатности или вине.

Тем не менее, в знаменитом деле New York Times Co. против Салливана (1964 г.) Верховный суд США внес в конституцию закон о клевете. Дело возникло на фоне Движения за гражданские права. «Нью-Йорк Таймс» опубликовала в 1960 году редакционную рекламу Комитета по защите Мартина Лютера Кинга под названием «Прислушайтесь к их набирающим голосам». В объявлении на всю страницу подробно рассказывалось о злоупотреблениях, которым подвергались чернокожие студенты с юга со стороны полиции, особенно полиции в Монтгомери, штат Алабама.

Газетное объявление содержало фактические ошибки

Два абзаца объявления содержали фактические ошибки. Например, третий абзац гласил:

.

«В Монтгомери, штат Алабама, после того, как студенты спели« Моя страна, это о тебе »на ступенях Капитолия штата, их лидеров выгнали из школы, и грузовики полиции, вооруженные дробовиками и слезоточивым газом, окружили кампус государственного колледжа Алабамы.Когда все студенты заявили протест властям штата, отказавшись перерегистрироваться, их столовая была закрыта на замок в попытке заморить их голодом и заставить подчиниться ».

В деле «Нью-Йорк Таймс против Салливана» городской комиссар Монтгомери, штат Алабама, подал в суд на «Нью-Йорк Таймс» из-за рекламы 1960 года, озаглавленной «Прислушивайтесь к их растущим голосам». В рекламе рассказывается о борьбе с полицией во время Движения за гражданские права. Поскольку реклама содержала фактические ошибки, иск о клевете нельзя было отклонить, указав истину.Верховный суд постановил, что неточные заявления в рекламе не отрицают право на свободную прессу, и сказал, что для защиты ошибочных заявлений, которые «неизбежны в свободных дебатах» о государственных делах, государственные должностные лица должны проявить действительную злобу, прежде чем возмещать ущерб. (Изображение объявления опубликовано 29 марта 1960 г., общественное достояние)

Абзац содержал неоспоримые ошибки. Девять студентов были отчислены за то, что требовали обслуживания в столовой в здании суда округа Монтгомери, а не за пение «My Country,‘ Tis of Thee »на ступенях Капитолия.Полиция никогда не закрывала на замок столовую кампуса. Полиция не «звонила» в кампус колледжа. В другом абзаце объявления говорилось, что полиция арестовывала доктора Мартина Лютера Кинга-младшего семь раз. Кинга арестовывали четыре раза.

Несмотря на то, что его имя в статье не упоминается, Л. Салливан, городской комиссар, отвечающий за полицейское управление, подал в суд на газету New York Times и четырех чернокожих священнослужителей, которые числялись офицерами Комитета по защите Мартина Лютера Кинга.

Салливан выиграл иск о клевете в суде штата Алабама

Салливан потребовал опровержения из Times , в котором было отказано. Газета действительно напечатала опровержение губернатора Алабамы Джона Паттерсона. Не получив опровержения, Салливан предъявил иск газете и четырем священнослужителям за клевету в суде штата Алабама.

Судья представил дело присяжным, обвинив их в том, что комментарии были «клеветническими сами по себе», а не конфиденциальными. Судья проинструктировал присяжных, что ложь и злой умысел допускаются.Он также сказал, что газета и отдельные ответчики могут быть привлечены к ответственности, если присяжные решат, что они опубликовали заявления и что эти утверждения были «касались» Салливана.

Жюри штата, состоящее исключительно из белых, присудило Салливану 500 000 долларов. После того, как это решение было поддержано апелляционными судами Алабамы, T он New York Times подал апелляцию в Верховный суд США.

Верховный суд США заявил, что закон Алабамы о клевете не может нарушать Первую поправку

Высокий суд отменил это постановление, установив, что «закон, применяемый судами Алабамы, является конституционно несовершенным из-за неспособности обеспечить гарантии свободы слова и печати, которые требуются Первой и Четырнадцатой поправками в иске о клевете, возбужденном общественностью. чиновник против критики его официального поведения.”

Впервые Верховный суд постановил, что «клевета не может требовать магического иммунитета от конституционных ограничений», но должна «измеряться стандартами, соответствующими Первой поправке». Часто цитируемым языком судья Уильям Бреннан написал для Суда:

Таким образом, мы рассматриваем этот случай на фоне глубокой национальной приверженности принципу, согласно которому дебаты по общественным вопросам должны быть свободными, энергичными и широко открытыми и что они вполне могут включать яростные, едкие, а иногда и неприятно резкие нападки на правительство и государственные служащие.

Суд пришел к выводу, что «ошибочное заявление неизбежно при свободном обсуждении» и что наказание критиков государственных должностных лиц за любые фактические ошибки остановит разговор о вопросах, представляющих общественный интерес. Высокий суд также установил то, что стало известно как «действительное правило злого умысла». Это означает, что государственные должностные лица, подающие в суд за клевету, должны с помощью четких и убедительных доказательств доказать, что выступающий сделал ложное заявление с «действительной злым умыслом», определяемым как «знание того, что оно было ложным, или с безрассудным игнорированием того, было оно ложным или нет.”

Уолли Баттс, спортивный директор Университета Джорджии (показан здесь в 1943 году, когда он был тренером), был обвинен в журнальной статье в подтасовке футбольного матча. Его дело о клевете привело к расширенному постановлению Верховного суда США о том, что общественные деятели также должны соответствовать стандарту «фактического злого умысла», чтобы получить компенсацию, хотя сам Баттс выиграл его дело. (AP Photo, использовано с разрешения Associated Press)

Верховный суд распространяет новый стандарт «фактического злого умысла» в отношении государственных должностных лиц на общественных деятелей

Высокий суд расширил правила для истцов о диффамации публичных должностных лиц в консолидированных делах Curtis Publishing Co.против Баттса и Ассошиэйтед Пресс против Уокера (1967) ^.

В этих делах фигурировали истцы Уолли Баттс, бывший спортивный директор Университета Джорджии, и Эдвин Уокер, бывший генерал, который командовал федеральными войсками во время школьной десегрегации в Литл-Рок, штат Арканзас, в 1950-х годах.

Поскольку Спортивная ассоциация штата Джорджия, частная корпорация, наняла Баттса, а Уокер уволился из вооруженных сил на момент подачи иска, они не считались государственными должностными лицами.Перед Верховным судом стоял вопрос, распространить ли правило Times против Салливана на государственных чиновников на общественных деятелей.

Пять членов Суда продлили действие правила Times против Салливана в делах с участием «общественных деятелей».

Судья Джон Маршалл Харлан II и три других судьи применили бы другой стандарт и спросили бы, совершил ли обвиняемый в диффамации «крайне необоснованное поведение, представляющее собой крайнее отклонение от стандартов расследования и отчетности, которых обычно придерживаются ответственные издатели.В конечном итоге суд постановил, что Баттс и Уокер были общественными деятелями.

Однако иногда Суд находил, что отдельные лица были более частными, чем публичными.

Суд устанавливает иной стандарт для частных лиц

Верховный суд разъяснил пределы стандарта «фактического злого умысла» и разницу между публичными и частными фигурами в делах о диффамации в деле Gertz v. Robert Welch, Inc . (1974).

Дело касалось известного чикагского юриста Элмера Герца, который представлял семью молодого человека, убитого полицейским Ричардом Нуччио.Герц не участвовал в уголовном деле Нуччо, по которому офицер был признан виновным в убийстве второй степени.

Robert Welch, Inc. издает ежемесячный журнал American Opinion , в котором выражаются взгляды консервативного общества Джона Берча. Журнал предупреждал о общенациональном заговоре сторонников коммунистов с целью подставить полицейских. В журнале была статья, в которой говорилось, что Герц помог создать Нуччо. В статье говорилось, что Герц был коммунистом.

Статья содержит несколько фактических искажений.Герц никоим образом не участвовал в создании Нуччо. Скорее всего, он не фигурировал в уголовном деле. Он также не был коммунистом.

Герц подал в суд за клевету. Суд должен был определить, какой стандарт применять к частным лицам и так называемым общественным деятелям ограниченного назначения. Затем суд должен был определить, был ли Элмер Герц частным лицом или каким-то общественным деятелем.

Роберт Уэлч (вверху) основал ультраконсервативное общество Джона Берча и был издателем его ежемесячного журнала American Opinion.Его журнал опубликовал статью об адвокате из Чикаго Элмере Герце, которая привела к возбуждению дела о клевете, в котором Верховный суд определил категории общественных деятелей. В журнале говорилось, что Герц был участником коммунистического заговора с целью дискредитации полиции. Герц победил, а Верховный суд США заявил, что он является частным лицом и не должен соответствовать действительным стандартам злого умысла. В конечном итоге Герцу было присуждено 400 000 долларов в качестве компенсации за ущерб. (AP Photo, использовано с разрешения Associated Press) Журнал

утверждает, что заявления, касающиеся общественного беспокойства, должны иметь более строгую защиту от клеветы

Ответчик СМИ утверждал, что Times v.Стандарт Sullivan должен применяться к любому истцу о диффамации, если опубликованные заявления касаются вопроса, имеющего общественное значение. Судья Бреннан занял эту позицию в своем мнении большинства в деле Rosenbloom v. Metromedia (1971).

Суд встал на сторону Герца в этом вопросе и нашел разницу между публичными и частными лицами.

Суд отметил два отличия:

1. Государственные чиновники и общественные деятели имеют больший доступ к СМИ, чтобы противостоять клеветническим заявлениям; и
2. Государственные чиновники и общественные деятели в определенной степени стремятся к общественному признанию и берут на себя риск более пристального внимания общественности.

Суд разъясняет стандарты для частных лиц, общественных деятелей с ограниченным назначением

По этим причинам суд установил другой стандарт для частных лиц:

Мы считаем, что до тех пор, пока они не налагают ответственность без вины, государства могут определять для себя соответствующий стандарт ответственности для издателя или вещателя за клеветническую ложь, наносящую ущерб частному лицу.

Этот стандарт означает, что частное лицо не должно доказывать, что ответчик действовал со злым умыслом, чтобы выиграть иск о диффамации.Частный истец обычно должен просто показать, что ответчик проявил халатность или виноват. Однако высокий суд также постановил, что частные истцы о диффамации не могут взыскать штрафные убытки, если они не предъявят доказательства действительного злого умысла.

В своем заключении Суд также определил, что определенные лица могут быть классифицированы как общественные деятели ограниченного назначения в отношении определенного противоречия. Суд отметил, что полноценные общественные деятели добиваются «всеобщей известности или известности.Однако суд отметил, что иногда человек «вводит себя или вовлекается в конкретную общественную полемику и, таким образом, становится публичной фигурой по ограниченному кругу вопросов». Важно отметить, что эти общественные деятели ограниченного назначения также должны соответствовать стандарту фактического злого умысла.

Затем Верховный суд рассмотрел статус Герца. Высокий суд постановил, что он был частным лицом, а не общественным деятелем с ограниченными возможностями. «Он не принимал участия в уголовном преследовании офицера Нуччо», — написал суд.«Более того, он никогда не обсуждал с прессой ни уголовный, ни гражданский судебный процесс, и ни разу не упомянул, что делал это».

Самым важным вопросом в деле о диффамации является определение статуса истца

Эти дела показывают, что, возможно, наиболее важным юридическим вопросом в деле о диффамации является определение статуса истца. Если истец является государственным должностным лицом, общественным деятелем или общественным деятелем ограниченного назначения, истец должен доказать, что ответчик действовал со злым умыслом, с четкими и убедительными доказательствами.Однако, как писал судья Роберт Сак в своем трактате о законе о диффамации: «Определение того, кто является« публичной фигурой », поднимает более сложные вопросы». (Мешок, §1.5).

В нескольких делах о диффамации Суд установил, что физические лица были частными лицами, а не государственными должностными лицами. Например, Суд постановил, что ученый, получивший исследовательский грант от федерального правительства, был частным лицом в деле Hutchinson v. Proxmire (1979). Аналогичным образом в деле Time v. Firestone (1976) Суд постановил, что жена богатого промышленника была частной фигурой.

Если истец является просто частным лицом, истец обычно должен только доказать, что ответчик действовал небрежно. Если частное лицо желает взыскать штрафные убытки, оно должно предъявить доказательства действительного злого умысла.

Основные требования к делу о диффамации

Истец о диффамации обычно должен указать следующие элементы для взыскания:

• Идентификационные данные : Истец должен показать, что публикация была «о нем или о ней».
• Публикация : Истец должен доказать, что клеветнические заявления были переданы третьей стороне. В случаях клеветы это обычно означает, что клеветнические комментарии говорящего должны быть услышаны третьей стороной.
• Клеветническое значение : Истец должен доказать, что рассматриваемые утверждения носили клеветнический характер. Например, язык должен делать больше, чем просто раздражать человека или задевать его чувства. Но один суд рассудил, что наименование адвоката «преследователем скорой помощи» действительно имеет клеветническое значение, поскольку, по сути, обвиняет адвоката в нарушении правил профессионального поведения, которые ограничивают ходатайство.
• Ложь : Утверждения должны быть ложными; правда — это защита от иска о диффамации. Как правило, истец несет бремя доказательства установления лжи.
• Утверждение фактов : Рассматриваемые утверждения должны быть объективно проверены как ложные утверждения фактов. Другими словами, утверждения должны быть доказуемы как ложные.
• Ущерб : ложные и клеветнические заявления должны причинять реальные травмы или особый ущерб.

Защита и привилегии в деле о диффамации

Существует множество аргументов в пользу иска о клевете. Эти защиты могут быть абсолютными или квалифицированными. Многие из них варьируются от штата к штату. Иногда у определенной партии есть карт-бланш на определенные заявления, даже если они ложны. Это называется абсолютной привилегией. Другие привилегии могут быть установлены при соблюдении определенных условий. Это называется квалифицированными привилегиями. Вот некоторые из наиболее распространенных защит и привилегий:

Истина или существенная правда: Истина обычно является полной защитой.Другими словами, ложь является обязательным элементом иска о диффамации, и, таким образом, истина является защитой. Многие юрисдикции приняли доктрину существенной истины, которая защищает обвиняемого в диффамации до тех пор, пока «суть» истории верна. Доктрина существенной истины означает, что, пока основная часть утверждения является правдой, ответчик не совершал клеветы.

Заявления в судебном, законодательном и административном порядке: Клеветнические высказывания, сделанные участниками в таких условиях, считаются абсолютно конфиденциальными.Например, адвокат по делу о разводе не может быть привлечен к ответственности за клевету за комментарии, которые он или она сделали во время судебного разбирательства. Точно так же законодатель не может быть привлечен к ответственности за клевету за высказывания, сделанные при обсуждении законопроектов.

Справедливый отчет или объективный комментарий: Привилегия объективного отчета, которая варьируется от юрисдикции к юрисдикции, обычно обеспечивает меру защиты обвиняемому в диффамации, который обычно точно сообщает о обсуждениях в государственном органе, таком как городской совет или школа заседание правления.Чтобы воспользоваться этой привилегией, освещение репортера, как правило, должно быть точным сокращением того, что на самом деле произошло на правительственном заседании.

Истцы, защищенные от клеветы: Эта защита считает, что некоторые истцы имеют настолько плохую репутацию, что, по сути, они защищены от клеветы. Теория состоит в том, что нельзя навредить чьей-либо репутации, если репутация этого человека уже испорчена. Например, лица с большим количеством судимостей могут считаться защищенными от клеветы.

Риторическая гипербола: Риторическая гипербола — это защита, основанная на Первой поправке, которая иногда может обеспечить защиту обвиняемому в диффамации, который проявляет преувеличенное и гиперболическое выражение.Например, Верховный суд США однажды постановил в деле Letter Carriers v. Austin (1974), что использование профсоюзами слова «струп» было формой риторического преувеличения. Некоторые суды считают, что определенный язык в определенных контекстах (редакционная статья / колонка мнений) понимается читателями как образный язык, а не интерпретируется буквально.

Закон об отзыве: Почти каждый штат имеет закон об отзыве, который позволяет обвиняемому в диффамации отозвать или забрать клеветническую публикацию.Некоторые из этих законов запрещают взыскание, в то время как другие не позволяют истцу взыскать так называемые штрафные убытки, если ответчик должным образом соблюдает положения закона.

Клевета, как и многие другие правонарушения, варьируется от штата к штату. Например, штаты признают разные привилегии и применяют разные стандарты в отношении истцов-физических лиц. Заинтересованные стороны или практикующие специалисты должны внимательно изучить прецедентное право своего государства.

Иски о клевете могут способствовать важным интересам тех, кто стал жертвой злонамеренной лжи.Однако иски о клевете также могут угрожать ценностям Первой поправки, сдерживая свободный поток информации. Еще раз, вот почему многие штаты ответили на угрозу исков о необоснованной диффамации, приняв так называемые законы против SLAPP.

Дэвид Л. Хадсон-младший — научный сотрудник по Первой поправке в Институте Форума свободы и профессор права в Белмонте, который широко публикует статьи по темам Первой поправки. Он является автором аудиокурса из 12 лекций по Первой поправке под названием «Свобода слова: понимание Первой поправки» (Now You Know Media, 2018).Он также является автором многих книг о Первой поправке, в том числе «Первая поправка: свобода слова» (Thomson Reuters, 2012) и «Свобода слова: декодированные документы» (ABC-CLIO, 2017). Эта статья была опубликована 14 мая 2020 г.

Отправить отзыв об этой статье

статей о клевете

Ниже вы найдете серию ссылок, по которым открываются статьи о судебных исках о клевете. Я нахожу эти статьи чрезвычайно интересными для чтения. Во-первых, они описывают вполне реальные сценарии, которые происходят постоянно.Нравится вам это или нет, но когда СМИ делают свое дело, некоторые люди неизбежно расстраиваются. В некоторых случаях они справедливо расстроены, и эти люди часто говорят вам в мгновение ока, что, если бы они могли обменять свои деньги, чтобы вернуть свое доброе имя, они бы сделали это в мгновение ока. В других случаях люди просто расстраиваются из-за того, что средства массовой информации разоблачили их за то, что они есть — мошенники, мошенники или чудаки. Иногда правда просто ранит.

(Библиотека Конгресса, Газетная программа США)

Лучшее место, чтобы получить обзор знаковых дел о клевете, — это 10 лучших наград Центра медиа-права в делах против СМИ, с которыми можно ознакомиться здесь.Он предлагает краткое описание деталей, связанных с каждым делом, и разбивку соответствующих долларовых сумм.

Это статья, появившаяся в ленте новостей CNET, описывающая, как Интернет сделал так, чтобы обвиняемые в клевете больше не могли прятаться за национальными границами.

Это статья в журнале « Columbia Journalism Review » о крупнейшей награде за клевету в истории штата Вирджиния. Это настоящий поучительный рассказ о том, как беззаботность и лень в сочетании с неуверенностью разрушают чью-то репутацию.

Вот статья на веб-сайте федерального правительства США, в которой проводится постоянная работа по выявлению эволюции клеветы в этой стране.

Вот увлекательное событие, описанное Эми Гахран из Института Пойнтера в отношении потенциальных проблем с клеветой, возникших, когда живущий в Лондоне американец публично обвинил человека в нападении на нее на станции метро, ​​а затем разместил свою фотографию в своем блоге.

Вот недавняя статья USAToday , в которой описаны недавние жалобы на клевету, возникающие из блогов и других сообщений в Интернете.

А какой сборник новостей о клевете был бы полным без небольшого развлечения? Вот статья из Associated Press о недавнем иске Бритни Спирс о клевете. По сути, судья постановил, что журнал Us не клеветал на г-жу Спирс, утверждая, что она создала секс-видео, отметив, что ее сексуальность была компонентом, который она сознательно поставила на всеобщее обозрение.

Я не хочу показаться предателем дела, но многих исков о клевете можно избежать, если новостная организация найдет время, чтобы выслушать.Многие средства массовой информации слишком быстро переходят в режим защиты, когда кто-то на самом деле может предпринимать невинные попытки исправить ошибку или исправить ситуацию. Конечно, в деле Вирджинии иск против телекомпании мог просто уйти, если бы кто-то был более внимателен к тому, что на самом деле пытался сказать истец. Стоит отметить, что в большинстве штатов истцу разрешается подавать иск против публикации только в том случае, если эта публикация не опровергает публикацию после того, как было сделано спорное заявление.Так много изданий, против которых успешно возбуждено дело о клевете, не просто однажды облажались, они упорно и неоднократно облажались, не перепроверив спорные факты, а затем либо перепечатав их, либо позволив им уйти. Естественно, это не означает, что новостным организациям следует избегать правды, если она вызывает споры, но это означает, что эти публикации должны серьезно относиться к проверке и подотчетности. Редакторы всегда должны поддерживать рассказы своих репортеров (вы можете представить себе, как редактор говорит кому-то: «Я согласен с вами, что статья, которую я редактировал вчера злонамеренно и безрассудно, разрушает вашу репутацию?»), но это означает, что все должны быть на одной странице.Тщательные, но спокойные разговоры между репортером и редактором перед публикацией об источниках, доказательствах, методологии, цитатах и ​​атрибуции могут иметь большое значение для сокращения ответственность публикации в делах о диффамации.

Клевета | Wex | Закон США

Определение

Клевета — это метод клеветы, выраженный в печати, письмах, изображениях, вывесках, изображениях или любых сообщениях, воплощенных в физической форме, которые наносят ущерб репутации человека, подвергают человека публичной ненависти, презрению или насмешкам или причиняют ему вред в его / ее бизнес или профессия.

Обзор

Традиционно клевета являлась деликтом, регулируемым законодательством штата. Государственные суды обычно следуют общему праву о клевете, которое позволяет взыскать убытки без доказательства фактического ущерба. В соответствии с традиционными правилами о клевете, оскорбление считается фактом публикации. Однако Верховный суд США постановил, что защита свободы выражения мнений в соответствии с Первой поправкой ограничивает возможность государства присуждать компенсацию за клевету.

В New York Times Co.v. Sullivan , Суд постановил, что для возмещения ущерба по иску о клевете с участием государственных должностных лиц или по вопросам, вызывающим общественное беспокойство, необходимы доказательства наличия злого умысла. См. New York Times Co. против Салливана , 376 U.S. 254 (1964). Суд пришел к выводу, что речь, касающаяся вопросов, вызывающих общественное беспокойство, составляет основу защиты, гарантированной Первой поправкой, и перевешивает заинтересованность государства в компенсации физическим лицам ущерба, нанесенного их репутации. Этот тест на «действительную злобу» создал национальный судебный стандарт для определения того, квалифицируются ли слова как клевета.

В деле Curtis Publishing Co. v. Butts (1967) Верховный суд постановил, что, помимо государственных должностных лиц, общественные деятели также должны доказать, что целью предъявления клеветнических исков была настоящая злоба.

В деле Gertz v. Robert Welch, Inc. (1974) Суд отказал в распространении стандарта New York Times на иски о клевете с участием частных лиц, даже если этот вопрос вызывает общественное беспокойство. В деле Gertz Суд признал сильную и законную заинтересованность государства в компенсации частным лицам за ущерб репутации, но предупредил, что этот интерес распространяется не дальше компенсации за фактический ущерб.Суд Герц постановил, что в случае, касающемся общественного беспокойства, взыскание предполагаемого или штрафного ущерба не допускается без проявления злого умысла. Единственным исключением из этого правила являются случаи, когда ответственность основана на демонстрации ложных сведений или безрассудном пренебрежении к истине.

В деле Dun & Bradstreet, Inc. против Greenmoss Builders, Inc. (1985) Верховный суд постановил, что в исках о клевете с участием частных лиц и вопросах, представляющих исключительно частный интерес, предполагаемый и штрафной ущерб может быть присужден на меньшую сумму. показывая чем настоящая злоба.Суд постановил, что Первая поправка не была нарушена, поскольку разрешила взыскание предполагаемых и штрафных убытков без проявления злого умысла, если клеветнические заявления не затрагивают вопросы, вызывающие озабоченность общества.

Дополнительная литература

Дополнительную информацию по этому вопросу см. В этой записке о юридическом обзоре Университета Вальпарисо и в юридическом обзоре Уильяма и Мэри.

См. Также клевета, клевета.

Статья о диффамации

Определение / Введение

Профессиональная этика направляет медицинский персонал в их взаимодействии с пациентами, поставщиками медицинских услуг, коллегами и деловыми партнерами на рабочем месте.Однако существует потребность в руководстве по передовой практике профессионального поведения врачей и медицинского персонала в цифровой среде. По мере того, как новые платформы социальных сетей получают признание, в этой новой обстановке необходимо проявлять профессионализм. В частности, быстрый доступ к онлайн-платформам позволяет мгновенно получать отзывы и комментарии от пациентов, медицинских работников и поставщиков медицинских услуг. В частности, постоянно растет число вопросов о диффамации.

Клевета обычно связана с публикацией без каких-либо оснований уничижительных и / или ложных заявлений в отношении другого лица или стороны.Клевета может быть как клеветой, так и клеветой. Клевета — это дискредитирующее заявление в письменной или иной видимой форме; тогда как клевета — это устное клеветническое заявление. [1] Клеветническое заявление может нанести ущерб репутации другого человека, что может снизить мнение пострадавшего в обществе; и это может привести к тому, что его или ее будут недолюбливать, ненавидеть, высмеивать, бояться или презирать. В большинстве случаев клеветник почти всегда будет утверждать, что это привело к потере дохода.

Клевета исторически не считалась большой проблемой в сфере здравоохранения. Однако рост популярности социальных сетей привел к соответствующему увеличению числа дел о диффамации. Кибердиффамация — это клевета с использованием цифровых средств массовой информации, чаще всего в Интернете. Медицинские работники, которые публикуют или оставляют отрицательные комментарии о других пациентах / медицинских работниках, могут столкнуться с серьезными судебными исками. Уже было много сообщений о случаях с участием медицинских работников, в которых выдвигались обвинения в клевете.В этой статье обсуждается клевета и представлено несколько случаев клеветы в сфере здравоохранения.

Что такое клевета и кибер-клевета?

Люди могут писать или говорить что угодно в Интернете. Адвокаты и потенциальные истцы осведомлены о суммах денег, присуждаемых судебной системой по делам о диффамации. В нескольких недавних случаях истцам были присуждены миллионы долларов из-за клеветы, и ожидается, что эти награды будут продолжены. Поскольку клевета немедленно снижает репутацию человека, практикующего врача или пациента, потеря дохода может привести к немедленному результату.Таким образом, эти дела рассматриваются судебной системой без особых задержек. [2] [2] [3] [4] [5] [6] [7]] Клевета и кибердиффамация в сфере здравоохранения проиллюстрированы следующими примерами.

• После того, как медсестра уволилась, ее руководитель написал клеветнические заявления в рекомендательном письме. Она упомянула, что медсестра нестабильна. Медсестра не смогла устроиться на другую работу, но когда она узнала, о чем говорилось в рекомендательном письме, она подала иск. У нее не было психических заболеваний.Ей хотелось работать неполный рабочий день, чтобы она могла ухаживать за своей больной матерью. Соблюдение принципов профессиональной этики позволило бы избежать этого костюма и многих других костюмов.

• Родителя спросили о подозрении на сексуальное насилие, и одна из медсестер, думая, что родитель не услышит, заметила, что отец похож на насильника. Родитель обратился к адвокату, и медсестре было предъявлено обвинение в клевете и нарушении HIPPA.Ребенок не подвергался сексуальному насилию. Профессионализм диктует, что мнения должны подтверждаться клиническими фактами и клиническими данными. В этом случае нет никаких доказательств для заключения.

• Во время внутреннего осмотра в больнице медсестра негативно отозвалась о двух своих коллегах, утверждающих, что они, скорее всего, крали оставшиеся лекарства. Коллеги подали иск о диффамации персонажа. Больница урегулирована во внесудебном порядке. Не было никаких доказательств того, что когда-либо сообщалось о краже каких-либо лекарств.

• Врач был уволен по ошибке, и работодатель заявил, что врач совершил злонамеренные действия. Врач подал иск о неправомерном увольнении и клевете на персонажа. Больнице пришлось повторно нанять врача и согласиться на нераскрытую сумму. Человек из отдела кадров, опубликовавший эту информацию, был уволен.

• Менеджер вызвал медсестру и отругал ее за разглашение информации о пациентах своим коллегам — утверждение, которое было ложным.Менеджер утверждал, что медсестра ненадежна и ненадежна. Медсестра подала иск о клевете на персонажа. Позже было доказано, что другой сотрудник предоставил информацию о пациенте. Менеджеру назначили другую должность.

• Медсестра-педагог сказала своим коллегам, что одна из студенток медсестры была ленивой и жульничала на экзаменах. Информация была слухом, и студентка подала иск против инструктора по сестринскому делу, и ему была присуждена единовременная выплата.На заведующего медсестрой были возложены другие обязанности. Администраторы должны быть осторожны при сборе доказательств, прежде чем делать выводы. Должно было быть проведено надлежащее расследование сторон, причастных к предполагаемому правонарушению.

• Старший хирург написал ординатуру хирургического отделения за халатное отношение к пациенту и сказал, что ординатор непригоден для работы хирургом. Резидент хирургии подал иск о том, что его персонаж был опорочен и что нет никаких доказательств, подтверждающих то, что написал хирург.Дело дошло до суда, и резидент выиграл. Суду сообщили, что во время операции произошло осложнение, но хирург присутствовал все время, и именно он контролировал события в операционной. Больнице и хирургу пришлось заплатить огромный штраф и судебные издержки. Резидент завершил свое обучение; привилегии хирурга были ограничены.

Хотя может показаться, что для противодействия этим обвинениям в диффамации требуются время и деньги; однако репутация медицинского работника часто является самым ценным его активом.

Примеры кибер-диффамации

Случай 1. Пластический хирург узнает, что кто-то анонимно разместил в сети отрицательные отзывы. Обзор предполагает, что этот косметический хирург — плохой хирург с обманчивой практикой, никогда не следит за пациентами, срезает углы в хирургии, что приводит ко многим осложнениям для пациента. Эта клевета может иметь трагические последствия и может быстро испортить имя и характер профессионала; кроме того, это может привести к падению бизнеса хирурга.Со временем хирург отмечает, что количество пациентов сокращается, а доходы падают.

Следовательно, хирургу, возможно, придется изменить свою практику. Однако, если эти отзывы не соответствуют действительности, хирург может подать иск о клевете. В суде хирург должен доказать, что ни одна из заявленных жалоб не соответствует действительности. Они могут сделать это, предоставив факты, которые могут включать отзывы пациентов, показать, как они управляют своей клинической практикой, и представить частоту осложнений. Они могут предоставить отзывы многих пациентов, довольных своей операцией.Это кажется простым, но для борьбы с делами о диффамации требуется огромное количество времени и денег.

Случай 2. Женщина 33 лет перенесла плановое увеличение груди и инъекции ботулотоксина 2 недели назад. После того, как повязка снялась, результат ее не удовлетворил. Хирург сказал ей, что ей нужно подождать, пока опухоль и отек не исчезнут, только тогда она увидит косметические преимущества. Пациент заходил в социальные сети и оставлял негативные отзывы о хирурге. Она утверждала, что после увеличения груди у нее были серьезные осложнения, и хирург проигнорировал ее.Она посоветовала другим пациентам не посещать этого хирурга для косметической операции, потому что он не хотел видеть ее после операции. По ее мнению, хирург не был квалифицированным и некомпетентным. Хирург наткнулся на отзыв на Yelp и подал иск о клевете. В суде у хирурга была записная книжка, фотографии до и после операции и все коммуникации между ним и пациентом. Хирург заявил в суде, что никогда не пренебрегал пациентом, попросил ее следить за ней и дождаться, пока спадет отек, прежде чем она увидит косметический результат.Вместо этого она опорочила его в социальных сетях, и присяжные встали на его сторону. Хирург также заявил, что это ложное заявление о нем привело к сокращению числа новых пациентов, обращающихся за хирургическим вмешательством. Пациент проиграл судебный процесс и в конечном итоге заплатил хирургу более 300000 долларов в качестве компенсации.

Проблемы, вызывающие озабоченность

Почему растет число дел о диффамации?

Многие люди вынуждены говорить о вещах, которые они считают несправедливыми или несправедливыми.Более того, благодаря доступности социальных сетей, люди вместо того, чтобы рассказывать о своих наблюдениях и чувствах, пишут то, что они думают и чувствуют, в Интернете, где нет ничего личного. Хотя социальные сети могут помочь улучшить медицинскую практику, создать положительную репутацию и увеличить количество направлений, в то же время социальные сети также используются бывшими пациентами, недовольными или недовольными пациентами, конкурентами, бывшими сотрудниками или другими лицами, которые могут быстро разрушить репутацию. бизнеса. [3]

Две вещи, которые увеличивают риск клеветы, — это мобильный телефон и Интернет.В наши дни, когда люди не заняты записью своих мыслей о киберпространстве, они устно выражаются на своих цифровых устройствах. Не все комментарии считаются клеветой; Медицинские работники должны понимать, что у них есть законные права, и не все заявления являются нарушением, и то же самое относится к потребителю.

Хотя некоторые пациенты могут порочить медицинских работников, иногда медицинские работники также порочат пациентов. Медицинские работники особенно чувствительны к негативным комментариям своих пациентов, потому что они не только наносят психологический вред, но и могут разрушить бизнес.

К сожалению, медицинские работники могут быстро обратиться в судебный процесс, когда увидят негативные комментарии. Однако важно понимать, что не все комментарии носят клеветнический характер, а некоторые из них являются мнениями. Например, когда пациент сообщает, что его или ее медицинский работник неосторожен из-за того, что он постоянно носится по клинике, он всего лишь выражает свое мнение. Суды пытаются провести различие между мнением и фактом.

С другой стороны, когда пациент делает заявление типа «Я думаю, что Доктор Х выглядит как педофил», это может звучать как мнение, но это можно рассматривать как клевету.

Что такое «клевета как таковая»?

В некоторых случаях клевета может считаться «клеветой как таковой», что означает, что утверждение не соответствует действительности. Примеры клеветы как таковой применительно к работникам здравоохранения — это такие заявления, как ложное обвинение кого-либо в преступлении. Например, кто-то говорит, что медицинскому работнику предъявлено обвинение в мошенничестве в сфере здравоохранения, медицинский работник говорит, что пациент передал инфекцию, передающуюся половым путем, своему ребенку, или пациент заявляет, что медицинский работник потерял свою лицензию на медицинское обслуживание или уход.[4]

Клевета сама по себе может нанести ущерб репутации медицинского работника, говоря неправду, например, он или она потеряли лицензию, когда это неправда. Клевета может привести к потере пациентов и, как следствие, дохода. Все, что должен доказать поставщик медицинских услуг, — это то, что он никогда не терял лицензии. В большинстве дел о диффамации, как только правда выходит наружу, сторона в судебном процессе побеждает.

Где обычно размещаются клеветнические комментарии?

Пациенты обычно публикуют жалобы на врачей в Healthgrades, Yelp и ratemds.com. После публикации комментария на этих веб-сайтах врачи не могут ответить или идентифицировать человека, разместившего комментарии. С другой стороны, когда комментарии публикуются в Twitter или Facebook, медицинский работник может быстро идентифицировать человека, который разместил комментарии. Некоторые врачи считают, что они должны отвечать на отрицательные комментарии, но ответ должен соответствовать ограничениям HIPAA; в противном случае они могут быть наказаны за нарушение закона о конфиденциальности.

Люди могут публиковать комментарии в любом месте в Интернете, и во многих случаях они могут писать под вымышленным именем.Когда это происходит, часто невозможно узнать, кто является автором, и большинство веб-сайтов не раскрывают имена своих пользователей. Обращение в суд может быть дорогостоящим.

Клиническая значимость

Как медицинские работники могут защитить свою практику и репутацию

Пациенты сегодня рассматривают медицинскую практику как бизнес, и поэтому медицинские работники должны помнить поговорку «клиент всегда прав.»[5] Чтобы предотвратить публикацию, публикацию в газетах или устное распространение негативной, ложной или вводящей в заблуждение информации, медицинский персонал должен поддерживать профессионализм в своем поведении со всеми, с кем они сталкиваются. Чтобы ответить на негативный комментарий или отзыв о киберпространстве, распространенными ответами медицинского персонала являются: игнорирование комментария, обращение к критику, просьба к поставщику услуг удалить или удалить комментарий, опровержение утверждения на том же или другом онлайн-форуме и подача судебного иска.Следующие принципы рекомендуются в качестве руководства при ответе на отрицательные комментарии:

1. Регулярно проверяйте сайты, такие как Ratemds, Yelp, Facebook и другие, чтобы узнать, что публикуется о клинике, а также о персонале и предоставляемых услугах. Определите, кто публикует материал и их основную жалобу. На некоторых веб-сайтах, таких как YouTube, Google или Facebook, можно настроить оповещения, чтобы получать уведомление о каждой публикации или комментарии. Это поможет решить проблему до того, как она станет широко распространенной.
2. Каким бы негативным ни был комментарий, не отвечайте на жалобу сразу. Существуют сотни случаев, когда владельцы бизнеса отвечали своим клиентам и сожалели об этом. Лучший совет — взять тайм-аут; успокойтесь, а затем определитесь с ответом.
3. Если специалист знает человека, который публикует или распространяет комментарии, общение с ним в частном порядке для решения проблемы может быть одним из способов решения проблемы. Ограничьте взаимодействие в Интернете, потому что в целом общественность может не сочувствовать специалистам в области здравоохранения.
4. Если кто-то хочет ответить, тон не должен быть снисходительным, аргументированным или грубым. Уточнение и обобщение фактов было бы первым шагом. Предложите помочь пациенту с последующим визитом, чтобы устранить любые недоразумения или недопонимания. Не размещайте информацию о пациенте, имеющую отношение к медицине. Это нарушение HIPAA, которое влечет за собой более серьезные наказания, чем клевета.
5. Если человек считает, что его несправедливо опорочили, лучше всего обратиться за помощью к юрисконсульту.Существует множество правил и инструкций по реагированию на клевету, но судебное преследование пациентов может вызвать неприязнь в обществе и может нанести непоправимый вред практике. В большинстве случаев, когда компании обращаются в суд за клеветой, создается пагубная огласка. Прежде чем прибегать к судебному разбирательству, необходимо хорошо подумать.
6. Юридическая консультация: Есть много адвокатов, которые специализируются на рассмотрении дел о диффамации. В большинстве штатов срок давности для подачи иска о диффамации составляет 12 месяцев с момента публикации.Совет юриста полезен при серьезном рассмотрении судебного иска.
7. Если заявление, сделанное физическим лицом, является крайне негативным или подстрекательским, следует сначала следовать правилам платформы социальной сети по разрешению споров. Например, можно написать в Facebook, Yelp или Twitter, чтобы пожаловаться на публикацию. Во многих случаях социальная сеть не позволяет размещать дискредитирующие заявления на своей платформе. Если это не решит проблему, следующим шагом может быть судебный процесс.
8. Обучайте сотрудников: когда кто-то публикует отрицательные комментарии о медицинском работнике или медицинской практике, первая мысль — ответить. Однако следует предостеречь всех сотрудников от обратной отправки. Общественное мнение может поддержать пациента. Сохраняйте спокойствие и подумайте. Обсудите план действий с сотрудниками. Обычно медицинское учреждение никогда не может бороться с клиентами и выигрывать онлайн. Весь медицинский персонал должен знать, что вся практика может быть привлечена к ответственности за любые клеветнические высказывания, сделанные любым сотрудником, в том числе не медицинским персоналом.Так что научите своих сотрудников тому, как общаться с пациентами и другими медицинскими работниками. Всегда помните о правилах HIPAA.
9. Смотрите, что вы говорите: медицинские работники могут не знать, что даже общение с пациентом о других пациентах или других врачах может привести к клевете. Будьте профессиональны и ограничьте любой разговор тем, что важно с медицинской точки зрения. Не унижайте других медицинских работников перед пациентами и не говорите плохих слов о пациентах другим.
10. Часто медицинских работников просят написать отчеты о пациентах для направления к специалистам или консультации. Важно, чтобы утверждения были основаны на фактах и ​​воздерживались от любых других комментариев, выходящих за рамки актуального клинического вопроса. Проблемы возникают с большей вероятностью, когда комментарий выходит за рамки объективных клинических мнений и критически осуждает другого медицинского работника. Из-за интенсивного соперничества между медицинскими работниками за пациентов может также существовать постоянная личная или профессиональная неприязнь.Таким образом, любой негативный комментарий, вызванный враждебностью, может быстро привести к перерастанию в судебный процесс о диффамации. При написании отчетов перечитайте письмо и опустите все, что высмеивает других.

Вмешательство групп медсестер, смежных медицинских и межпрофессиональных групп

Что нужно для доказательства клеветы в суде?

Хотя многие люди говорят или пишут что-то о других, в большинстве случаев эти комментарии являются мнениями, а не клеветническими заявлениями.Три ключевых момента, которые должны быть доказаны в суде, чтобы выиграть дело о диффамации, включают следующее:

• Что само сообщение сообщает общественности? Подрывает ли это репутацию заинтересованного лица или наносит ей ущерб? Устное или письменное заявление иногда может считаться дискредитирующим, даже если автор не имеет намерения клеветать на другое лицо.
• Есть ли в сообщении какое-либо обоснование? Если сообщение является откровенно ложным, его можно считать дискредитирующим.
• Где опубликовано сообщение? В большинстве случаев клеветы сообщение должно быть опубликовано на публичном форуме или передано в виде сообщения третьей стороне. Сегодня наиболее распространенный метод клеветы — через социальные сети.

Медсестра, смежное здравоохранение и мониторинг межпрофессиональной группы

Советы медицинским работникам по общению в социальных сетях

Поскольку многие медицинские работники теперь обращаются к средствам массовой информации, чтобы писать о своих встречах с пациентами, вот несколько предупредительных предупреждений:

1. Некоторые системы здравоохранения не допускают никакого общения встречи с пациентами в социальных сетях.Увольнение — это риск, с которым сталкиваются медицинские работники, когда публикуют сообщения в социальных сетях. Если вы решите опубликовать сообщение о плохом опыте общения с пациентом, коллегой или поставщиком медицинских услуг, вы делаете это на свой страх и риск.
2. Никогда не спешите отвечать на любые негативные комментарии в социальных сетях.
3. Необходимо всегда помнить о правилах и нормах HIPAA.
4. Обращаясь к пациентам, будьте максимально профессиональны.
5. Если как врач у вас был негативный опыт общения с другим пациентом, врачом или компанией, помните о вежливости, уважении и сочувствии, прежде чем выражать свое мнение на любом форуме.
6. Если у вас есть факты, подтверждающие ваш аргумент, подкрепите их ссылками на внешние источники. Когда вы что-то говорите, упомяните, что это мнение, а не факт.
7. Полагайтесь на публично раскрытую и действительную информацию, которая может содержать фактический материал.
8. Если вы хотите опубликовать что-то негативное и не уверены, что будете привлечены к ответственности за клевету, не публикуйте это.
9. Если кто-то обвиняется в публикации клеветнического заявления, удалите его.Эта тактика не только сэкономит много денег, но и сохранит репутацию.
10. Наконец, при написании чего-либо оставайтесь на стороне истины и фактов, это лучшая защита от любой клеветы.

Клевета — Дополнительная литература — общественность, суд, закон и заявления

9 минут на чтение

Дополнительная литература

Клевета, клевета и клевета
Лицо, которое пишет или публикует ложную информацию о другом человеке, группе людей или такой организации, как корпорация, которая наносит ущерб их репутации, может быть признано виновным в клевете.Часто такое поведение не защищается конституционными гарантиями свободы слова Первой поправкой. Судебная система США в ряде обстоятельств укрепила представление о том, что свобода слова или печати не является абсолютной. Граждане, осуществляя свои свободы в соответствии с Конституцией, по-прежнему несут ответственность за то, чтобы не нарушать права других, включая право на неприкосновенность частной жизни и стремление к счастью. Последнее включает в себя несправедливый ущерб репутации другого человека, в результате чего человек не может свободно функционировать в обществе.Когда ложные заявления, причиняющие вред, произносятся, а не записываются, это более широко известно как клевета. Клевета и клевета — две формы клеветы. Если человек желает подать иск о клевете, он должен подать прошение в соответствии с законами о клевете или клевете, которые очень похожи.
Клевета в истории
После появления печатного станка в 1400-х годах английское правительство жестко регулировало то, что публиковалось. Казнь была возможна за написание или печать клеветнических материалов о церкви или правительстве.Благодаря развитию английского общего права в 1600-х годах лицо, публикующее злонамеренные заявления о правительстве или правительственных деятелях, могло быть привлечено к ответственности по законам о подстрекательстве к клевете. Наказание за публикацию такими законами заменило явные правила цензуры к 1700-м годам. Английский закон о клевете строго соблюдался в молодых американских колониях, в основном направленный на ограничение критики короля и правительства. В восемнадцатом веке, когда формировались Соединенные Штаты, свобода слова в Англии была плохо защищена.Отсутствие четких стандартов, прописанных в конституции, оставляет людей открытыми для капризов тех, кто находится у политической власти.
В результате создатели американской конституции с радостью признали свободу печати и слова в Первой поправке. Поправка гласит: «Конгресс не должен принимать закон … ограничивающий свободу слова или печати». Никакого упоминания о законе о клевете не было, но вскоре Конгресс принял закон о подстрекательстве к клевете в 1789 году. ему позволили истечь, и президент Томас Джефферсон помиловал всех, кто был осужден по закону.
От общего закона к конституционному
На протяжении большей части истории страны гарантии свободы слова и прессы Первой поправкой не применялись к делам, связанным с обвинениями в клевете или клевете. Закон о клевете был оставлен на усмотрение штатов, и суды применяли общее право при рассмотрении дел. Дела о клевете часто связаны как с уголовным, так и с гражданским ущербом, но наиболее типичные дела связаны с гражданскими исками между отдельными лицами. Оратор, если он будет признан виновным в клевете, может быть привлечен к уголовной ответственности, а потерпевший может получить компенсацию гражданского ущерба.Клеветнические заявления, наносящие вред репутации человека посредством злого умысла (умысла ненависти), автоматически считались неправдивыми, пока оратор не доказал их правдивость. Верховный суд США даже вынес постановления, подтверждающие верховенство закона штата в отношении клеветы. В деле Chaplinsky v. New Hampshire (1942), знаменательном решении, освобождающем «боевые слова» от конституционной защиты, Суд постановил, что клеветническое выражение никогда не было критичным для выражения мнения и, следовательно, не должно защищаться Конституцией.Десять лет спустя в деле Beauharnais v. Illinois (1952) Суд подтвердил отсутствие конституционной защиты от клеветы в своем единственном деле, касающемся законов о групповой клевете. Резко разделенные решения поддержали закон штата Иллинойс, запрещающий клевету на группы людей на основании их расы, цвета кожи или религии. Считалось, что такие законы отвечают интересам общества и ограничивают расовую и религиозную нетерпимость. Конституционность законов о групповой клевете оставалась подозрительной до конца двадцатого века.
Всего через десять лет после Богарне, Суд, действующий под руководством главного судьи Эрла Уоррена, резко изменил направление. В деле New York Times против Салливана (1964) суд Уоррена решил, что некоторые формы религиозных высказываний важны для политических дебатов. Было проведено различие между простыми гражданами и государственными служащими. Судьи утверждали, что требование доказывать абсолютную истинность заявлений, сделанных в отношении государственного должностного лица, может значительно ограничить дебаты о государственной политике и действиях правительства, что совершенно противоречит цели Первой поправки.Таким образом, Суд установил более высокие стандарты для государственных должностных лиц для взыскания убытков за клеветнические заявления и ограничил должностных лиц только для взыскания гражданско-правовой компенсации. Для этого чиновник должен доказать злобу со стороны оратора или автора или «безрассудное пренебрежение» к правдивости заявления. Решение установило требовательный «стандарт злого умысла». Решение по делу Гаррисон против Луизианы (1964) распространило действительный стандарт злого умысла на уголовные дела о клевете.
После Салливан, Суд продолжил пересмотр общего права о клевете, строго защищая прессу.Суд использовал три решения в 1967 году, чтобы прояснить решение раз . В делах Associated Press против Уокера (1967) и Curtis Publishing Company против Баттса (1967) Суд значительно расширил определение государственного должностного лица, включив в него общественных деятелей в целом, включая видных бизнесменов, артистов и спортсменов. Став общественными деятелями, отдельные лица по сути отказались от определенных прав на неприкосновенность частной жизни. В деле Time, Inc. против Hill (1967) Суд еще больше расширил стандарт злого умысла, применив его к частным лицам, которые не были публичными фигурами, но участвовали в публичных событиях. интерес.Это изменение было разработано, чтобы освободить средства массовой информации при освещении событий со значительно меньшим опасением судебного процесса. Решение было вскоре подтверждено в деле Rosenbloom v. Metromedia (1971).
После Rosenbloom, многие считали, что Суд зашел слишком далеко, ограничив возможность частных лиц оспаривать средства массовой информации, когда о них публиковались клеветнические заявления. СМИ становились слишком безответственными. Когда в 1970-х годах состав Верховного суда изменился, Суд ослабил действительный стандарт злого умысла.Суд в деле Gertz v. Welch (1974) снова сосредоточился в первую очередь на статусе предполагаемой жертвы клеветы, независимо от того, были ли они общественными деятелями или нет, а не на характере рассматриваемого события. Общественными деятелями считались те, кто намеренно представлял себя перед публикой, за исключением тех, кто случайно оказался втянутым в публичные ситуации. Постановление вернуло частным лицам более надежную защиту Первой поправки при предъявлении иска СМИ по обвинению в клевете. Частично аргументация Суда заключалась в том, что общественные деятели имели больший доступ к средствам массовой информации для ответа на ложные заявления о них.Кроме того, нижестоящие суды больше не должны были решать, какие события представляют общественный интерес, а какие нет. В исках против СМИ от частных лиц по-прежнему требовалось доказать халатность, чтобы выиграть дело. Следовательно, люди, которые добровольно участвовали в публичных спорах, по-прежнему должны были соблюдать действительный злонамеренный стандарт в доказывании диффамации за ложные заявления других. В деле Philadelphia Newspapers Inc. против Hepps (1986) Суд пошел дальше в защите прессы, постановив, что любое частное лицо должно нести бремя доказательства ложности заявлений при предъявлении иска СМИ.Если клеветнические заявления относятся исключительно к частному делу, стандарт не применяется.
Как раз тогда, когда в постановлениях Суда после 1971 г. проявилась некоторая тенденция, согласно которой клевета конституционно защищалась во все меньшем количестве ситуаций, Суд неожиданно расширил защиту в деле Hustler Magazine Inc. против Falwell (1988). Суд единогласно постановил, что было весьма необычно для дела о клевете, что даже когда частное лицо доказывает, что опубликованные о нем утверждения являются ложными, они все равно не могут взыскать убытки, если конкретная тема представляла общественный интерес.Суд дал удивительно широкое толкование для определения того, что нужно знать публике. Всего три года спустя суд в деле Masson v. New Yorker Magazine (1991) рассмотрел вопрос о том, когда автор изменил цитату, приписываемую общественному деятелю, для улучшения своей истории. И снова суд постановил, что злой умысел должен быть доказан в отношении причинения ущерба общественным деятелем.
Клевета в конце 1990-х годов
К концу 1990-х предполагаемые жертвы клеветы должны были выполнить определенные условия для взыскания убытков: 1) действительно ли говорящий передал клеветническое заявление другим; 2) была ли ссылка на потерпевшего ясна; 3) могла ли потерпевшая продемонстрировать реальные травмы? Другими словами, хотя бы один человек должен был услышать или прочитать комментарий и воспринять его как клеветнический, а не шутливый.По сравнению с клеветой, для доказательства клеветы требовалось более убедительное доказательство ущерба, если только утверждения не касались преступного или сексуального поведения, болезней или деловых и профессиональных ссылок. Конечно, многие утверждали, что дополнительное требование, чтобы общественные деятели доказывали реальный умысел, было почти непреодолимым для успешного предъявления иска о возмещении ущерба.
С другой стороны, обвиняемые в клеветнических заявлениях также должны были соответствовать определенным стандартам для доказательства невиновности. Эти факторы включали доказательство того, что клеветническое заявление было правдой, показывающее, что цель заявления давала согласие на его публикацию, публикация была случайной или если существует привилегия, обеспечивающая неприкосновенность говорящего.К лицам, освобожденным или имеющим привилегию от ответственности по уголовной ответственности, относятся адвокаты, судьи, присяжные заседатели, свидетели и другие лица, занимающиеся определенными государственными делами.
Ответственность за клеветнические заявления также распространяется на других лиц, которые повторяли или переиздали заявления, которые, как им казалось, были клеветническими. Эта ответственность также распространяется на библиотеки, книжные магазины и других лиц, распространяющих материалы. Это было более ограничено для телефонных компаний и провайдеров Интернет-услуг. Хотя по обычному закону могут быть опорочены только живые люди, законы некоторых штатов также защищают умерших.
Продолжающаяся дилемма о клевете
В связи с усложнением закона о клевете во второй половине двадцатого века некоторые юристы утверждали, что закон о клевете следует отменить. Судья Хьюго Блэк заявил в интервью в 1962 году, что он твердо верит, что Первая поправка направлена ​​на запрещение всех законов о клевете или диффамации. Верховный суд на протяжении многих лет был непоследователен в своих выводах по делам о либелах, и даже видел, как судьи соглашались с одним и тем же мнением, но категорически расходились по причинам своего решения.Часто трудно было определить, был ли человек публичной фигурой или что правда может лежать в основе политических взглядов. Кроме того, исследования показали, что сложности в законодательстве Библии часто приводили к путанице присяжных, и суды выносили решения в отношении предполагаемых жертв с минимальными доказательствами того, что их репутация была повреждена.
Стремительный рост эры электронных коммуникаций в 1990-е гг. Только усугубил озабоченность по поводу закона о клевете. Когда клеветническое заявление могло мгновенно достигнуть миллионов людей по всему миру, карательные меры постфактум не обеспечивали защиты.Утверждалось, что репутация людей редко защищается законом о клевете, однако пресса и другие лица оказались уязвимыми для крупных и дорогостоящих судебных исков. Жалобы на клевету были самой распространенной юридической проблемой, с которой журналисты сталкивались с непредсказуемыми судебными решениями. Угроза таких судебных исков оказывала «сдерживающий эффект» на издателей, когда они печатали информацию, в правдивости которой они не были абсолютно уверены, особенно для более мелких издательств с меньшими денежными запасами для покрытия высоких судебных издержек. Рассмотрение дел о клевете может длиться годами, отнимая у персонала много времени и энергии.Некоторые утверждали, что пресса должна пользоваться полным иммунитетом от законов о клевете, чтобы не ограничивать дискуссии по политическим вопросам. Без закона о клевете, общественность при поддержке прессы, а не судов, будет определять точность клеветнических заявлений.
Сторонников закона о клевете по-прежнему считали, что способность людей защищать свою репутацию является основой свободы и общественного порядка. Однако закон о клевете в том виде, в каком он существовал в конце двадцатого века, не защищал ни средства массовой информации, ни отдельных лиц.В течение 1990-х годов предлагалось множество предложений по реформе, но был достигнут незначительный прогресс. Некоторые ключевые предложения, такие как Единый закон о диффамации, отменили денежное вознаграждение за ущерб в пользу более прямых декларативных решений суда, призвали к официальному отзыву клеветнических заявлений в случае признания их виновными, отменили действительные стандарты злонамеренного поведения для общественных деятелей и возложили ответственность на предполагаемые жертвы за доказательство ложных клеветнических заявлений четкими и убедительными доказательствами.Если предполагаемая жертва не сможет доказать ложность заявлений, то это лицо должно будет оплатить судебные издержки обвиняемых в клевете в разумных пределах. К концу 1990-х годов такие законы были приняты немногими штатами, поскольку продолжался поиск более эффективных способов защиты репутации от несправедливых комментариев.

Дополнительные темы

Юридическая библиотека — американское право и правовая информация Бесплатная юридическая энциклопедия: Законодательное вето до Ллойда

Как решение суда Times произвело революцию в Законе о клевете

К тому времени, когда дело дошло до Верховного суда, судьи насмотрелись.«Этот метод преследования и наказания свободной прессы — теперь, когда доказана его возможность — никоим образом не ограничивается случаями с расовым подтекстом; его можно использовать в других сферах, где общественное мнение может сделать местные, а также зарубежные газеты легкой добычей для искателей вердикта о клевете », — написал один из судей.

Суд постановил, что государственные должностные лица, а позже и все общественные деятели, должны будут продемонстрировать не только то, что статья была неточной и нанесла ущерб их репутации, но и то, что издатель действовал с «настоящим злым умыслом» — с безрассудным пренебрежением к истине. .Это требовательный стандарт, по сути требующий от истцов продемонстрировать, что редакторы знали, что статья является ложной или серьезно сомневались в ее точности, и все равно опубликовали ее.

Салливан привел к ряду других судебных решений, которые ограничили возможность истцов по клевете выиграть свои судебные процессы. Ничто из этого не предназначалось для уравновешивания. Это было несбалансированное, сознательное решение судов освободить журналистов, чтобы они добивались истины, не опасаясь инициировать судебный процесс, который может обанкротить их издателя.Решение Салливана, как и сама Первая поправка, было основано на убеждении, что конкурирующие голоса, а не судебные процессы, были лучшим способом докопаться до истины. Таймс тоже давно в это верит. Его политика невыплаты денег истцам для урегулирования исков о клевете в Соединенных Штатах против газеты восходит к письму 1922 года, написанному издателем.

Каким бы сильным ни был Салливан в пресечении судебных исков о клевете, на самом деле это не меняет подход к работе газетных юристов.Мы все еще хотим знать, действительно ли гробовщик был пьян и как наши репортеры узнали об этом. Ни один юрист здесь никогда не просматривал черновик статьи, не приходил к выводу, что это фактическая катастрофа, а затем заявлял, что это хорошо, потому что репортер не безрассудно игнорировал правду. Что бы ни сказал Верховный суд по делу Салливана, главное — сделать все правильно.

В The Times, юридический отдел каждый день просят проверять статьи и видео перед публикацией. Со временем появляются тенденции.Мы почти всегда будем сосредоточены на второстепенных участниках истории, которые, как правило, являются людьми, которые чаще всего подадут иск. Они часто недовольны тем, что попадают в статью о чужом проступке, недовольны контекстом или считают, что им следовало бы дать больше права голоса. Мы проводим много времени, рассматривая грань между мнением (которое защищено законом) и фактом (что может привести к иску о клевете). И ничто так не сбивает с толку юристов и редакторов, как заявления о «клевете по смыслу» — когда факты могут быть правдой, но истец говорит, что эта история подразумевает что-то клеветническое.

В деле Гробовщика Холмса таких юридических тонкостей нет. На суде The Times пыталась доказать, что он был пьян. Это не сработало. Холмс выиграл вердикт на сумму 3500 долларов. The Times продолжила свое дело и, наконец, после девяти лет судебных разбирательств отменила вердикт по апелляции. Тогда, как и сейчас, руководители The Times считали, что журналистику стоит защищать.

Различия между клеветой, клеветой и клеветой

Клевета, клевета и клевета — это термины, которые часто путают друг с другом.Все они подпадают под одну и ту же категорию закона и связаны с сообщениями, ложно унижающими чей-то характер.

Что такое клевета?

Диффамация — это ложное заявление, представленное как факт, который причиняет вред или вред характеру человека, о котором идет речь. Пример: «Том Смит украл деньги у своего работодателя». Если это неправда и если такое заявление наносит ущерб репутации или трудоспособности Тома, это клевета. Лицо, репутация которого была повреждена ложным заявлением, может подать иск о диффамации.

Клевета на персонажа происходит, когда что-то ложное и наносящее ущерб кому-то предъявляется как факт. Делать заявление только тому человеку, о котором идет речь («Том, ты вор»), не является клеветой, потому что это не наносит ущерба характеру этого человека в чьих-либо глазах.

Правовая разница между мнением и диффамацией

В законе о диффамации существует важное различие между высказыванием мнения и клеветой на кого-либо. Сказать: «Я думаю, что Синди раздражает» — это мнение, которое никогда не может быть эмпирически подтверждено истинным или ложным.Сказать: «Я думаю, что Синди украла машину» — все еще мнение, но подразумевает, что она совершила преступление. Если обвинение не соответствует действительности, оно опорочит ее. Вот почему средства массовой информации так осторожно используют слово «якобы», когда говорят о лицах, обвиняемых в преступлении. Таким образом, они просто сообщают о чужом обвинении, не высказывая собственного мнения.

Важнейшей частью дела о диффамации является то, что человек делает ложное заявление с определенным намерением.

Заявление должно было быть сделано с осознанием того, что оно не соответствует действительности, или с безрассудным пренебрежением к правде (имеется в виду, что человек, который сказал это, сомневался в правдивости, но все равно сказал это).Если лицо, подвергающееся клевете, является частным лицом, а не знаменитостью или общественным деятелем, диффамация также может быть доказана, если заявление было сделано с небрежностью в отношении определения его истинности (выступающий должен был знать, что оно было ложным, или должно было поставить под сомнение) . Это означает, что вам легче доказать клевету, если вы являетесь частным лицом. Если вы общественный деятель, требуются более высокие стандарты.

В некоторых штатах есть законы, которые автоматически делают определенные клеветнические заявления.Любые ложные утверждения о том, что человек совершил серьезное преступление, страдает серьезным инфекционным заболеванием или некомпетентен в своей профессии, автоматически являются дискредитирующими в соответствии с этими законами.

В чем разница между клеветой и клеветой?

Клевета и клевета являются видами диффамации. Клевета — это ложное клеветническое заявление, сделанное в письменной форме. Клевета — это ложное клеветническое высказывание, высказанное в устной форме. Разница между клеветой и клеветой заключается в том, что клеветническое заявление может быть сделано на любом носителе.Это может быть комментарий в блоге, выступление или выступление по телевидению. Клеветнические действия происходят только тогда, когда заявление сделано в письменной форме (цифровые заявления считаются письменными), а клеветнические заявления сделаны только в устной форме.

Возможно, вы слышали о крамольной клевете. Закон о подстрекательстве от 1798 года объявил преступлением публикацию лживых сведений о правительстве, президенте или Конгрессе. Позднее Верховный суд изменил это, когда принял правило, согласно которому заявление против общественного деятеля является клеветой только в том случае, если оно заведомо ложно или оратор безрассудно пренебрегал правдой, когда делал это.

Ущерб за клевету

Иск по обвинению в клевете, клевете или диффамации приводит к возбуждению гражданского иска в суде штата и утверждает, что в соответствии с законами о клевете или законами о клевете этого штата лицо, возбудившее судебный процесс, пострадало из-за поведения лица, сделавшего ложное заявление.